Александр Габуев, «Коммерсантъ-Власть»: «Качественные издания в России можно пересчитать по пальцам»

— Вы работаете в издательском доме уже семь лет, журналистика ваш основной род деятельности. Что поменялось за это время в восприятии собственной профессии? Изменились ли ваши взгляды на то, как должен работать журналист?

— Мне кажется, что медиаландшафт сильно преобразился в связи с изменением политической обстановки. Я пришел в журналистику в 2003 году стажером в отдел международной политики «Коммерсанта», я был на втором курсе. Было ощущение, что возможностей у СМИ влиять на политический процесс было гораздо больше, чем сейчас. Сегодня очевидно усиление цензурного давления как на СМИ в целом, так и на конкретные издания. Получается, что роль СМИ в России в основном свелась либо к имитации снабжения людей информацией, либо к пропаганде. Есть лишь отдельные островки, где журналистика непредвзято выполняет свою функцию доставать информацию и преподносить ее максимально широкому кругу читателей, не занимая какой-либо позиции по отношению к описываемому.

— Сферу журналистики в России не раз критиковали представители зарубежных СМИ, вопрос о свободе слова поднимался не раз. Где, на ваш взгляд, проходит грань между здравой критикой проводимой государством политики и радикальными оппозиционными заявлениями?

— Критика не цель вашей статьи. Критика вообще не может быть целью журналистской работы. Работа журналиста это выяснение правды, рассказ о правде читателям. От вас могут быть скрыты некоторые детали: у вас может не быть физической возможности их узнать. Но ваша задача не критиковать кого-то, а информировать. Объективное СМИ от оппозиционного отличает то, что весь анализ и рассказ о событиях должен строиться на максимальном учете всех доступных фактов. Это во-первых. Во-вторых, обязательно нужно приводить точки зрения всех описываемых субъектов. В этом случае вы качественно выполнили свою журналистскую работу. Оппозиционные СМИ часто могут убирать некоторые факты из той аргументации, которая им не совсем удобна, а пропаганда в принципе убирает какие-либо критические моменты. Необходимо сохранять баланс.

— Но сейчас у критических статей и рубрик с громкими заявлениями наверняка рейтинг больше. Соблазн есть?

— Это разные задачи. Как показывает мой опыт, качественная, хорошо проделанная журналистская работа привлекает не меньшее внимание, чем броский заголовок. Кроме того, важно, для кого вы пишете. Если вы пишете для условной «качественной публики», то необходимо делать акцент на качестве информации. Если вы «зацепите» одной статьей 200-300 тысяч таких людей, для вас как журналиста это может быть гораздо ценнее, чем миллион просмотров броских заголовков или вызывающих картинок. Зависит, конечно, от задачи издания.

— То есть, вы считаете, что качеством материала ради количества просмотров жертвовать нельзя?

— Качеством вы только привлечете аудиторию. Экономически эта модель обосновывается следующим образом. Если солидное издание добывает эксклюзивную фактуру, действительно здорово ее описывает и анализирует непредвзято и не отрабатывая ничей заказ, то люди, принимающие решения, будут это издание читать. Им важно владеть такой фактурой. Вы можете быть, например, инвест-банкиром и много знать про экономику, финансы и сделки, но не иметь представления, почему произошел кризис на Украине и каковы интересы России в нем. Вам нужно выйти за рамки вашей непосредственной профессиональной области. Вслед за этой аудиторией приходит и соответствующая реклама: дорогие часы, машины, предложения скинуться и купить миноритарный пакет банка UBS. Рекламировать все это в условной «Комсомолке» бессмысленно. На доходы от такой рекламы и живут издания, которые в России называют солидными.

— Какая на российском медиарынке пропорция между качественными аналитическими изданиями и всеми остальными?

— Я думаю, что качественные издания можно пересчитать по пальцам, особенно после того как некоторые СМИ были настолько сильно трансформированы, что, я бы сказал, они отчасти перестали представлять качественный сегмент. Теперь они, скорее, новостные агрегаторы, которые пользуются готовыми агентскими материалами и производят мало своего уникального контента. Качественные СМИ можно пересчитать по пальцам двух рук, наверное, и аудитория у них маленькая. Это люди, которые интересуются не только непосредственными буднями, а более широкой картинкой. Тираж «Коммерсанта» примерно 115 тысяч экземпляров, у «Ведомостей» такой же порядок. В России маленький средний класс. Будет большой средний класс, и все будут интересоваться политикой и экономикой, и будут больше тиражи.

— Вы тоже замечаете упадок рынка печатных СМИ?

— Если считать, что наш медиарынок развивается, как американский, только с лагом в несколько лет. Российские печатные СМИ сталкиваются с теми же проблемами, перед которыми Financial Times и New York Times стояли несколько лет назад. Модели решения этих проблем уже существуют, на российском рынке их тестируют с разной степенью успешности.

— Как вы считаете, у журнала должна быть единая политическая линия?

— Взгляды участников творческого процесса никак не должны ощущаться на журналистской работе. У журнала и любого СМИ своя задача доносить до людей информацию и непредвзято ее анализировать. Если задача высмеять власть или поддержать власть, то это не столько СМИ, сколько журнал с политической позицией. Мне лично кажется, что журнал с позицией это не очень правильно. В идеале ваша задача рассказывать людям, что происходит на самом деле. Поверьте, этого достаточно.

— Какой позиции придерживается «Коммерсантъ-Власть» как издание в плане подачи информации о том, что происходит в мире, в частности, на Украине?

— Тут несколько факторов. Во-первых, формат. Еще пять лет назад на медиарынке журнал, в основном, представлял аналитический сектор. Была газета, из которой люди узнавали новости, и был журнал, который через неделю подробно все разъяснял и раскладывал по полочкам. Сейчас мы узнаем новости из «Твиттера», из ленты «Фейсбука», с новостных сайтов. Именно газета теперь выполняет аналитические функции, объясняет, что произошло. Какие задачи решает журнал на медиарынке, остается вопросом. Читать через неделю то, что описано всеми СМИ десятки раз, только с большими подробностями? Конкуренция между ежедневными газетами и онлайн-изданиями столь высока, что за неделю событие успевают разобрать со всех имеющих смысл ракурсов. А что делать еженедельникам? Над этим вопросом бьются все ведущие мировые журналы, все решают их по-разному. Приходится все время работать перпендикулярно тренду, рассказывая о тенденциях, а не о событиях. Во-вторых, понятно некоторое цензурное давление как на редакции, так и на источников. Мало кто даже из хорошо знакомых чиновников или бизнесменов будет честно говорить об Украине для заметки. У вас часто будет текст, состоящий из одних анонимов. Это усложняет вашу задачу. Поэтому необходимо находить истории про Украину, над которыми надо подумать и покопаться, чтобы их написать.

«Власть» очень маленький журнал, у нас работает только шесть человек. Получается, что надо либо сажать сотрудников беспрерывно писать заметки очень среднего качества, которые будут более-менее покрывать тему, либо вы изредка публикуете хорошие тексты на разные сюжеты. В результате во «Власти» заметки про Украину можно пересчитать по пальцам, несколько из них очень качественные. Конечно, мы порой получаем гневные отклики читателей. Это плохо, в этом мы недорабатываем, безусловно.

— Как вам кажется, россияне меньше стали читать?

— Читать что? Читать книги и длинные тексты, наверное, да. Не владею статистикой. По общению кажется, что да. Больше ли они стали читать «Фейсбук» и находиться в информационном потоке? Мои знакомые — да, сто процентов. Насколько это ведет к тому, что у людей углубляется понимание того, что происходит? Вы находитесь в потоке, но он вас уносит. Высунуть голову и немножко оглядеться, что происходит, довольно сложно.

— Количество молодежи, которое все больше интересуется политикой, в том числе, и международными отношениями, растет. Что бы вы посоветовали им почитать?

— Я историк по образованию, поэтому, мне кажется, очень интересно читать исторические работы, книги французской школы «Анналов»: Марк Блок, Люсьен Февр в том числе, для международников. Они учат думать и копаться в фактуре. В плане СМИ я бы советовал читать «Коммерсантъ», потому что, я могу быть пристрастным, это объективно лучший отдел международной политики в Москве, там работает лучший, на мой взгляд, журналист-международник в стране Елена Черненко. Кстати, кандидат исторических наук и выпускница кафедры источниковедения: нет более дотошного человека в части работы с фактурой. Я бы читал Slon.ru: там есть очень хорошие вещи. «Россию в глобальной политике», сайт РСМД. Читал бы газеты и новости, не связанные напрямую с внешней политикой, потому что она неотделима от экономики. Те же «Ведомости» я читаю каждый день. Разумеется, надо читать главные газеты мира New York Times и FT. Едва ли не основная проблема российской элиты и вообще россиян в том, что мы мыслим очень локально, даже умные люди думают в условно российском контексте. В результате приходится реагировать на вещи вроде «сланцевой революции», о которых та же FT писала несколько лет назад, а для нас эти факторы из внешнего мира как снег на голову, в том числе для многих людей в элите.

— Все прекрасно знают, что Россия с КНР подписали важное соглашение по газу. Как вы считаете, мы готовы тесно сотрудничать или боимся?

— Мне кажется, мы довольно долгое время боялись, причем совершенно не основываясь на фактах. Не подтверждаемые статистикой мифы о китайских ордах на Дальнем Востоке и в Сибири. Полезно съездить в тот же Владивосток или Хабаровск, чтобы посмотреть на реальность. Сейчас произошел сдвиг, Китай стал нашим крупнейшим торговым партнером. Но сейчас есть некоторая опасность, что Россия туда бросилась от безысходности, в результате ссоры с Западом, и это не столько продуманная стратегия интеграции в Азию, сколько вынужденный шаг.

— Россия может доверять Китаю?

— Китайцы хорошо умеют выстраивать взаимоотношения, и они понимают, что получить быструю выгоду и испортить отношения довольно недальновидно. Тем более, Россия один из немногих соседей, с которым у Пекина нормальные отношения. Поэтому они будут очень планомерно «отжимать» свое на довольно длинном горизонте. Это нормально: нам надо учиться делать то же самое.

— Мы пока не умеем?

— Из того, что я вижу, мы пока не очень в этом сильны. Стратегически мыслить и понимать, в чем твои приоритеты, в чем твоя выгода, в чем твои риски, и как попасть из точки А в точку Б, мы пока не очень умеем. Мы ситуативно шарахаемся, на это есть масса причин. Но учиться надо и никогда не поздно.

Мария Смекалова, Дарья Хаспекова

Russiancouncil.ru