Манипуляции во время интервью: какие бывают и как избежать?

Бывает так, что опытный интервьюируемый начинает манипулировать журналистом. А бывает и наоборот – опытный журналист при помощи хорошо отработанных приемов добивается от собеседника того, что, по его задумке, должно появиться в интервью. Рассмотрю оба случая.

Собеседник манипулирует журналистом

В большинстве случаев, когда делается интервью с чиновником, экспертом, бизнесменом или большинством других людей, его сценарий достаточно прост. Вопросы-ответы, журналист задает заранее заготовленные вопросы и пишет на диктофон ответы, по ходу самого интервью даже не особо вникая в их суть. Сам интервьюируемый при этом достаточно нервничает (мало кому часто доводится давать интервью СМИ) и даже не задумывается о том, чтобы «вешать лапшу на уши». Вот просто утаить что-то – может. А вбрасывать заведомо ложную информацию – очень редко.

Совсем иначе бывает, когда интервью дает опытный ньюсмейкер – политик, общественный деятель, ответственный за связи с общественностью чиновник, популярный эксперт или, прости Господи, менеджер по PR. Тут происходит по-разному. Часто после какого-нибудь массового мероприятия можно наблюдать такую картину: один или несколько молодых журналистов с диктофонами берут интервью у какой-либо известной персоны. Персона заливается соловьем, журналисты молча кивают каждой фразе, но по глазам видно – даже близко не вникают в произносимые слова. Здесь и манипуляций никаких не требуется – вешай какую хочешь лапшу, если редактор пропустит – пойдет в тираж (или в эфир).

Другая ситуация – интервью в формате «один на один». Здесь все сложнее. Многие политики стараются создать видимость собственной значимости, либо своей особой посвященности в государственные дела, либо просто сделать журналиста своим сторонником. Что касается преувеличения собственной значимости и/или осведомленности, то в этом деле нет равных отцу и сыну Гайдукевичам. С них прямо методичку для молодых политиков можно писать. Фразы типа «Вы понимаете, у меня же есть доступ к определенным закрытым данным...», «Я недавно встречался с моим другом из администрации президента, и он сообщил, что...», «Я все же человек очень осведомленный, и могу сказать, что…» сопровождаются внимательным многозначительным взглядом в глаза журналиста.

Обычно на такого рода удочки попадаются молодые журналисты. Впечатленные фальшивой «крутизной» собеседника, они потом оформляют интервью в выгодной для него тональности. Сюда же можно отнести и классическую фразу «Я вам кое-что скажу, но только это не для печати, обещайте мне». Недостаточно опытный журналист начинает думать, что сейчас приобщится к чему-то необычайно важному, – и податливо развешивает уши для получения очередной порции лапши. Способ борьбы с такой манипуляцией на самом деле прост: сказать собеседнику что-то вроде «Если это не для печати, тогда лучше и не говорите ничего». И все. Психологическая зависимость журналиста от собеседника сразу разрушается.

Еще один способ, применяемый политиками, – быстрое перескакивание на другую тему беседы. Озвучив некий тезис, интервьюируемый стремительно переходит к другому. Это не дает журналисту возможности критически осмыслить прозвучавшую информацию и сформулировать уточняющий вопрос. Сюда же можно отнести и быстрое «заваливание» журналиста множеством фактов, которые он просто не успевает «переварить».

Другая сторона предыдущего метода – навязывание определенных мыслей за счет неоднократного повторения фраз. При редактировании, конечно, такие повторения выкидываются, но шансы на то, что что-то останется, достаточно высоки.

Иные методы манипуляции журналистом характерны для госчиновников. Это, например, постоянные отсылки к разным решениям правительства-президента или нормативным актам – причем всех этих документов «как назло» не оказывается под рукой. «Ну, вы сами потом поищете эти данные, ладно?», – отличный способ переложить свою работу на журналиста, а заодно – окончательно запутать его.

Еще прием – ложная усталость. Собеседник-манипулятор дает понять, что сильно устал, и ему очень тяжело что-либо доказывать или обстоятельно разъяснять. В результате журналист, сочувствуя собеседнику, начинает избегать сложных вопросов и уточнений. Что и требовалось...

Еще один способ манипулирования журналистом – обвинение его в предвзятости. В самом начале интервью его объект может заявить журналисту, что тот относится к нему предвзято, скажем, «так как представляет оппозиционное СМИ» (заметим: характеристика «независимое» подменяется характеристикой «оппозиционное»). В результате журналисту приходится оправдываться, отводить подозрение в предвзятости. А, как известно, кто оправдывается, – тот уже виноват. И журналист фактически сам дает себе установку не реагировать критично на дальнейшие слова собеседника. Тут единственный способ защиты – крепкие нервы и непрошибаемое спокойствие.

Кстати, для журналиста хороший способ защититься от вешания на уши заведомой лапши – это в начале интервью вскользь упомянуть, что потом его текст «прокомментируют авторитетные эксперты». Вероятность 100%, что объект интервью не захочет подставляться и не станет манипулировать журналистом.

Кстати, на руку недобросовестным политикам и чиновникам часто оказывается бешеный темп, в котором работают журналисты, прежде всего, онлайновых СМИ, телевидения и радио. Когда интервью должно быть максимально быстро снято с диктофона, обработано и выставлено в Сеть, у журналиста часто не остается времени (и сил) для критической работы с ним, для формулирования дополнительных вопросов, для уточняющих звонков собеседнику. И в результате до читателя порой доходит откровенная халтура.

Журналист манипулирует собеседником

Ситуация, обратная предыдущей. Когда журналист достигает определенного профессионального опыта, у него появляется соблазн так или иначе давить на собеседника – просто чтобы интервью прошло в нужном ключе. Или чтобы собеседник сказал нечто, чего он говорить вовсе не собирался, – и это стало бы «гвоздем» интервью. Я сам периодически ловлю себя на подобных попытках.

Во многих случаях манипулятивный подход журналиста вполне можно оправдать. Например, когда представитель СМИ точно знает, что у собеседника есть некая информация или ценное мнение, которые тот по какой-то причине не хочет (или стесняется) высказывать. Кроме того, заранее подготовившийся к интервью журналист по определению получает дополнительные возможности манипуляции. Например, вполне логично перед интервью с директором какого-то завода поинтересоваться (у независимых источников) финансовыми результатами работы предприятия. И когда директор станет красноречиво рассказывать, что его предприятие – лидер по поставкам загогулин на европейский рынок, ему можно будет мягко напомнить, что в прошлом году завод продал в Европу лишь две с половиной загогулины, а от 500 остальных европейцы отказались по причине их низкого качества. Так что обязательно готовьтесь к интервью!

Еще один прием, который применяют журналисты, – т. н. «ложное переспрашивание». Оно используется для того, чтобы изменить общий смысл сказанного, изменяя его значения себе в угоду. Журналист-манипулятор как будто бы в целях уяснения, переспрашивает, повторяя сказанное интервьюируемым лишь в начале. А далее – подменяет слова и в целом смысл.

Как вариант, может использоваться ложное цитирование слов собеседника. Причем тех, что были произнесены когда-либо ранее. В данном случае недобросовестный журналист цитирует, причем неожиданно, слова интервьюируемого – и в большинстве случаев слова частично искажаются.

Еще один недобросовестный прием – навязывание выбора. Классический пример – мультипликационный Карлсон, который спрашивает у Фрекен Бок: «Вы перестали пить коньяк по утрам?». То есть журналист-манипулятор ставит вопрос так, что не дает объекту иного выбора варианта кроме как из тех, которые он предложил. Например, спрашивает «аграрного» чиновника – «Что все-таки лучше выращивать в Беларуси – арбузы или дыни?». И чиновник вынужден задуматься над выбором из предложенного ему, хотя изначально он хотел объяснить, что в Беларуси из бахчевых хорошо растут только тыквы.

Используется и принцип «всем известно». Журналист говорит собеседнику: «Как вы, наверное, знаете, в экспертном сообществе бытует мнение, что… [вставить нужное] Что вы думаете по этому поводу?». Интервьюируемый невольно начинает подстраиваться под мнение «экспертного сообщества», хотя на самом деле в этом качестве может выступать просто компания, в которой журналист пьет пиво по субботам. Впрочем, собеседник поумнее или просто поопытнее наверняка сперва постарается уточнить, что это за эксперты имеются в виду.

Как быть?

Вот абсолютно реальный, недавний случай из моей работы. Узнаю, что некий политик планирует претендовать на роль единого кандидата от оппозиции на выборах-2015. Звоню ему, начинаю задавать вопросы. Политик всячески отрицает, что мысль претендовать на президентский пост вообще когда-либо посещала его голову. А перед глазами у меня, на экране ноутбука, – его переписка в Facebook, где он обсуждает с соратниками детали выдвижения своей кандидатуры.

Врет. Прямо и не стесняясь. И это уже не манипуляция, которой я знаю, как противодействовать. А вот как быть, когда интервьюируемый прямо врет, я не знаю. Может, коллеги, которые это читают, подскажут?

Денис Лавникевич

Мediakritika.by