Алексей Мануйлов, «Европа Плюс»: «Только время может показать, хороший ты ведущий или нет»

Расскажите, с чего начиналась ваша работа на радио?

Об этом я могу очень долго рассказывать, но если в двух словах, то — попал по объявлению. Я с детства «болел» музыкой — кассеты, пластинки, станции на коротких волнах, с треском и шумом, западные, американские… Все это сопровождало меня со школьных лет. Я никогда не хотел работать ведущим, но всегда хотел быть в сфере шоу-бизнеса: работать с артистами, может быть, в студии звукозаписи, но так или иначе иметь дело с музыкой. Правда, я не понимал, что для этого нужно сделать и как туда попасть. После школы я по настоянию родителей поступил в технический ВУЗ — МГТУ имени Баумана. Как раз в тот период появилась первая коммерческая музыкальная радиостанция «Европа Плюс», которая называлась тогда «Европа Плюс Москва».

Помнится, при каждом удобном случае говорили, что это — первая коммерческая станция...

Ну, естественно. Это был взрыв, это было событие. А где-то на полгода позже появилась еще одна коммерческая станция — «М-Радио». Их я слушал запоем, чуть ли не 24 часа в сутки. Душа больше лежала к «М-Радио», потому что в эфире там крутили шикарный по тем временам dance. Как-то раз, когда я в очередной раз слушал «М-Радио, в эфире прозвучало объявление, что, мол, если вы хотите попробовать свои силы, позвоните нам, и мы решим, что с вами делать.

Какая-то неведомая сила двинула меня к телефону, я набрал номер «М-Радио», и на том конце провода меня спросили, могу ли я по-французски что-то прочесть программному директору. Я сказал — нет, французского я не знаю, но могу по-русски прочитать вам абзац из газеты. Я очень старался, и на том конце провода мне сказали: «Приходи». Когда я пришел, меня просто поставили перед фактом: давай попробуем тебя в роли ведущего. Постажируешься, а там — как пойдет. Я, честно говоря, испугался, но когда увидел огромное количество аппаратуры и дисков — понял, что если я скажу «нет», то вся моя мечта рухнет прямо здесь же. Я сказал: «Да, давайте попробуем». Так вот все и понеслось-закрутилось.

Я никогда не хотел работать ведущим, но всегда хотел быть в сфере шоу-бизнеса

Да, я попал туда по объявлению, но это была моя мечта — быть с людьми из мира музыки, быть рядом с шоу-бизнесом. На первых порах все это было очень по-дилетантски. Хотя мы проходили целый ряд испытаний и строгий отбор, нас муштровали, прежде чем пустить в эфир. У меня сохранились записи, и когда я слышу свои первые эфиры, просто волосы встают дыбом. Мне хотелось звучать по-другому. Уже через полгода возникли мысли все бросить. Но среди писем, которые тогда приходили в редакцию, попалось одно, в котором девочка написала, что, мол, я слушаю каждый ваш эфир, вы так мне нравитесь. И я тогда подумал: черт, если хоть одному человеку я нравлюсь, значит, наверное, еще не все потеряно. Надо как-то развиваться, прогрессировать и совершенствоваться. По большому счету, я остался на радио благодаря этому письму. Именно оно меня тормознуло в эфире.

В одном интервью вы говорили, что, работая в эфире, вы как бы «переходите в другой мир»…

«Другой мир» звучит, конечно, пугающе… Когда ты включаешь микрофон, ты абстрагируешься от действительности, от бытовухи и погружаешься в мир музыкальный; ты как бы настраиваешься на волну тех, кто тебя слушает. Я понимаю, что сейчас меня слушают в машине, в офисе, через смартфон. И я отключаюсь от всех своих бытовых проблем на время выхода в эфир. У каждого человека есть какие-то свои заботы, дела, которые могут тяготить. Но на время выхода в эфир ты забываешь об этом и настраиваешься на волну коммуникации с аудиторией. Вот это я и называю погружением в другой мир.

Это приходит с опытом. Многие спрашивают: мол, вы, наверное, представляете свою аудиторию, какого-то конкретного человека, на которого работаете? Не знаю, как у других моих коллег, а у меня происходит своего рода «раздвоение личности». Я работаю прежде всего на себя и для себя. Я становлюсь одновременно и слушателем, и ведущим. Я ловлю себя на мысли: если мне это интересно, значит, наверное, интересно будет и кому-то другому — как я говорю, о чем я говорю, мой посыл, подача и так далее. Наверное, это тоже можно отнести к переходу в «другой мир».

Вы упоминали, что сотрудничаете с телевидением, проводите концерты и вечеринки. Есть ли серьезные различия в работе перед микрофоном, перед камерой и перед живыми людьми?

Я всегда считал и считаю, что творческим людям нельзя заниматься чем-то одним — например, только радиоэфиром и ничем больше. Параллельно — по возможности, конечно — необходимо заниматься чем-то еще творческим. Это может быть телевидение, это может быть работа с людьми, вечеринки, концерты и т. д.

Подавляющее большинство моих коллег так и делают, чтобы, как говорится, «глаз не замыливался». Необходим диффузионный процесс — я беру что-то оттуда для радиоэфира, из радиоэфира я беру что-то для сцены и так далее. Идет своего рода обмен энергетикой. Это очень важно, чтобы жизнь у тебя была как калейдоскоп.

По большому счету, я остался на радио благодаря письму. Именно оно меня тормознуло в эфире.

Однако здесь есть очень важный момент: необходимо правильно расставить приоритеты. Для меня главное — это радиоэфир, все остальные проекты второстепенны, я занимаюсь ими параллельно, но не в ущерб моей основной работе. Если возникает конфликт интересов, тогда нужно выбирать: например — да, я ухожу на телевидение и бросаю радио. Или занимаюсь вечеринками, а эфиры отменяю, переношу. Но тогда возникает неизбежный конфликт с руководством. Я для себя уже давно решил, что радио — это сейчас главная часть моей жизни, и все остальные приоритеты расставляются соответственно. Если появляются другие проекты — очень хорошо. Да, случалось работать на телевидении — «ТВ-7», «ТВ-Центр», «Европа Плюс ТВ», «Муз-ТВ». Работа в кадре — это прекрасно. Если меня сейчас снова пригласят куда-нибудь, я, безусловно, скажу «да», но не в ущерб основной работе.

Какая работа отнимает больше энергии?

Все всегда зависит от ситуации. Бывают сложные эфиры: например, какая-то игровая акция, игра со сложной схемой. Случаются вечеринки с «тяжелой» публикой, и ты выкладываешься, ищешь к ним подход. Бывает, когда все идет легко и требует минимальных усилий, когда аудитория тебя понимает, и ты ощущаешь необходимый энергообмен.

В эфире публики не видно, ты можешь лишь интуитивно ощущать, понравился ты или не понравился, как реагирует на тебя аудитория. А на сцене ты видишь людей здесь и сейчас, видишь их реакцию. Да, ты отдаешь много энергии, но и получаешь обратно немало. Мне это очень нравится. Я не могу сказать, что круче: телевизор, радиоэфир или работа на сцене. Все по-своему интересно и захватывающе.

Сейчас у меня, среди прочего, есть еще и студенты: я каждый вечер преподаю в Высшей Школе Кино и Телевидения «Останкино». Это мне тоже дает какие-то силы: я общаюсь, я делюсь опытом, преподаю им «Ведение радиоэфира». Это меня заряжает: я понимаю, что многие из студентов слушают меня в эфире, а значит, нет права ударить лицом в грязь.

Говорят, что сегодняшние генералы готовят солдат ко вчерашним войнам. Как вы считаете, когда нынешние студенты действительно станут ведущими, насколько изменятся условия, в которых им придется работать?

Некоторые мои студенты уже работают в эфире — кто на радио, кто на телевидении. Не все, конечно, но кто хочет, тот добивается. Как бы банально это ни звучало, главное — желание. Вот я захотел работать с музыкой, и судьба меня вывела: теперь я практически 24 часа в сутки слушаю музыку.

Что касается условий, то, разумеется, они будут иными. Техника не стоит на месте. Когда я пришел в начале 90-х на радио, тут все делалось руками. Каждый запуск песни, джингла, рекламного ролика, работа с CD-плеерами — все вручную. Если меня сейчас бросить в такие условия, я бы, наверное, через десять минут убежал в ужасе. Тогда мы, извините, в туалет не могли выскочить: за время эфира надо было поставить диск, подрезать при необходимости вступление трека, смикшировать, да еще и выход свой успеть подготовить...

Сейчас, конечно, уже все в компьютере, все можно сделать заранее: заранее подвигать метки, миллион раз прослушать микс, потом его запомнить, потом все это запустить в автоматическом режиме. Я не знаю, что будет через десять лет, но не удивлюсь, если каждый ведущий будет вещать уже из своей квартиры. Это, наверное, всеобщая мечта — работать из дома и получать за это деньги.

Учитывая, как все меняется, работа ведущим из дома — не такая уж и фантастика…

Интернет-станции так и работают. Другой вопрос, сохранится ли тот эмоциональный посыл и заряд, который есть в реальной студии, когда понимаешь, что ты не дома, что ты находишься в других условиях.

Какая ошибка в эфире обойдется радиодиджею дороже всего?

Любая, учитывая конкуренцию в FM-диапазоне. В Москве, кстати говоря, нет свободных частот вообще. У нас больше радиостанций, чем в Нью-Йорке. Конкуренция жуткая, особенно если мы говорим о станциях, которые находятся в первой десятке по Москве и по России. Здесь любая ошибка со стороны ведущего может стать фатальной. Аудитория переключается, мы теряем рейтинг, теряем деньги и так далее. Любая ошибка недопустима, но человеческий фактор, конечно, никто не отменял.

На музыкальной станции, говоря по-научному, Contemporary Hit Radio, самое страшное — это тишина. Если у тебя в эфире дырка, это означает провал. Все должно идти нон-стоп. И вот тут все зависит от реакции ведущего. Техника несовершенна.

Но у нас на все есть дублирующие элементы: даже если случается сбой, есть резервные возможности заполнить эфир — оперативно поставить микс песен и только потом уже разбираться, что произошло.

Некоторые скажут: ну что такого — четыре раза в час на 30 секунд выходите в эфир, а остальное время сидите, музыку слушаете. Я иногда сравниваю нашу работу с действиями пилотов: у них тоже первые две минуты ручное пилотирование, потом включается автопилот, и только перед посадкой снова пять минут ручного пилотирования. Все остальное время они только контролируют автоматический процесс. Не знаю, насколько корректно такое сравнение, но то же самое происходит и у нас: мы выходим в ручной режим, когда говорим, а потом просто следим, чтобы процесс шел как запланировано.

Если вы решите сменить поле деятельности, каким это поле будет?

Сложно сказать, конечно. В любом случае я бы работал. И это точно была бы творческая работа. Может быть, не эфирная; может быть, редакторская. Может быть, написание текстов, сценариев для каких-то мероприятий. Мне уже трудно представить себя в той специальности, которую я получал в МГТУ им. Баумана, тем более что я давно потерял квалификацию…

А какая это была специальность?

Материаловедение в машиностроении. Но я ни дня не работал по специальности: параллельно учился и работал на радио, и когда защитил диплом, окончательно сделал выбор в пользу радио.

На музыкальной станции самое страшное — это тишина

В Китае недавно представили робота-ведущего. Это компьютерный образ, который действительно похож на человека…

Радиоведущего?

Телеведущего. Как вы считаете, есть гипотетическая вероятность того, что в течение 10–20 лет живые ведущие начнут конкурировать с роботами?

Я могу себе представить робота-ведущего на радио и на телевидении в формате новостей. Когда нужна нейтральная подача, безэмоциональная, чтобы не выдавать своего отношения к тому или иному событию, — это нормально, это даже прикольно. Но другое дело — ведущий в эфире, когда нужна именно человеческая составляющая, человеческий посыл и даже некоторая небрежность.

Мы же все люди — случаются оговорки, ты можешь в чем-то запутаться и начинаешь сам над собой иронизировать. Это всегда привлекает внимание аудитории. Это всегда интересно. Злоупотреблять этим, конечно, не стоит: все хорошо в меру. Но люди хотят слышать живые эмоции и понимать, что по ту сторону эфира сидит такой же, как они, человек, с таким же мироощущением, с такими же ошибками. Роботу такое не под силу. Я могу представить себе утреннее шоу, когда сидят два живых человека, а третий соведущий — робот. Но все равно живого человека пока никто не заменит.

Давайте вернемся к музыке. Приходилось ли за время работы искусственно возбуждать у себя интерес к тому, что залетело в чарт и вылетело на первые позиции?

То есть вопрос в том, нравилось ли мне в музыкальном плане все, что звучало в эфире? Представьте себе, что я — продавец пиццы. И по каким-то причинам терпеть не могу сыр. И вот приходят люди за пиццей, а я им говорю: вот это хорошая пицца, она мясная, а вот «Четыре сыра» не берите, сыр — это ужасно. Но это ведь абсурд, правильно? То же самое с радиоведущим на музыкальной станции. Мы, грубо говоря, продаем в эфире музыку. И люди, которые нас слушают, по-прежнему думают — да и правильно делают, — что, если ведущий ставит что-то в эфире, ему это априори нравится. Но понятное дело, что каждую песню ты не можешь воспринимать восторженно по определению.

Да, в начале девяностых мы пытались всеми правдами и неправдами поставить свою любимую песню в эфир. Считали, что, если она нравится нам, значит, она нравится большинству. Сейчас это уже давно в прошлом. Это работа, это профессия.

Если, например, мне не нравится рок, или, скажем, heavy metal, тогда мне просто противопоказано идти на станцию, где такая музыка звучит в эфире: все эмоции у меня будут вымученные, искусственные. Я же с самого начала всегда воспринимал актуальные хиты. Меня иногда спрашивают: ты, наверное, в машине слушаешь что-то из старого? — Да нет. Мне интересно именно то, что сейчас происходит. Я хит-диджей, мне интересно слушать то, что сейчас актуально, что сейчас в чартах.

Есть, правда некий элемент рутинизации процесса: базы песен на станциях формата тoп-40, как правило, не очень большие, из-за чего высока повторяемость. Порой получается так, что твои выходы в эфир попадают на одни и те же песни. В этом и состоит одна из сложностей профессии: то, что простой слушатель может услышать только раз в неделю, нам приходится слушать ежедневно. И вот здесь самое важное — показать такие эмоции, будто я тоже слышу эту песню в первый раз.

За то время, пока вы работаете ведущим, насколько сильно поменялись вкусы аудитории?

Я всегда работал на станциях, которые крутят актуальные хиты. Конечно же, если сравнить песни, которые были в чарте, например, в 1998 году и те, что сейчас, в 2018 году, то они разные, безусловно. Те артисты, которые тогда звучали, сейчас уже в хит-парад не попадут. Меняются приоритеты, меняется наша жизнь, она становится динамичнее. Задача любой хит-станции — поймать и почувствовать то, что сейчас хочет аудитория, и дать ей эту музыку.

Раньше был, к примеру, популярен коммерческий dance, и у нас в эфире было больше David Guetta, Calvin Harris и так далее. Сейчас тренд в сторону поп-музыки — и мы понимаем, что надо как-то корректировать плейлист, дабы не потерять ядро аудитории, на которую мы работаем, — слушателей 20–35 лет.

По-вашему, в какой степени FM-диапазон, телевидение и медиа в целом отзываются на вкусы аудитории, а в какой их формируют?

Есть станции и телеканалы, которые, как вы говорите, формируют аудиторию. У них большую часть эфирного времени занимают новинки. А есть станции, которые играют хиты. То есть те песни, те треки, которые уже адаптированы и которые люди хотят услышать. У нас нет цели и задачи раскрутить кого-то. «Европа Плюс» — это мейнстрим, у нас все есть — от Nickelback и Imagine Dragons до David Guetta и Calvin Harris. Широкий диапазон разноплановой музыки, от рока до дэнса. Или, скажем, если мы понимаем, что, например, Despacito — это хит и он играет из каждого утюга, значит, он будет у нас в эфире звучать.

Кстати, Despacito, по большому счету, сначала был интернет-феноменом. Как интернет сейчас сказывается на работе радио?

В смысле конкуренции?

Во всех смыслах: конкуренция, влияние на эфирную сетку, влияние на аудиторию.

Наша программная дирекция обязана отслеживать модные тенденции и знать, что происходит в мире — в Европе, в Штатах. Понятно, что мы смотрим и на то, что происходит в интернете, кто из «наших» артистов набирает миллионные и миллиардные просмотры. Но миллиардные просмотры не гарантируют, что тот или иной трек впишется в эфир. YouTube — это все-таки больше визуальная культура. При определенных условиях песня, которая набрала миллиардные просмотры на YouTube, в эфирной цепочке может и не вызвать тех позитивных эмоций.

Не секрет, что песни проходят специальные тесты, и от этого зависит, живут они в эфире или нет. На вкусовщину уже никто не полагается. Станции, которые могут себе это позволить, проводят всевозможные исследования, прежде чем ставить песню в эфир.

А как это делается технически?

Есть ряд организаций, которые занимаются исследованиями музыки, аудитории. Они получают за это очень приличные деньги, но станциям это выгодно, потому что мы понимаем, чего сейчас хочет аудитория — в том, что касается музыки, программ и ведущих. Не все станции могут себе позволить эти исследования. Но те, кто дорожит своим рейтингом, репутацией, конечно же, полагаются на них — и это правильно.

А что касается интернет-конкуренции, то FM-станции уже давно пустили корни в онлайне. Есть приложения FM-станций, которые мы включаем и слушаем со смартфонов. Сейчас у большинства станций, если вы зайдете на сайт, помимо общего онлайн-вещания есть ряд отдельных каналов — «Европа Плюс. Свежее», «Европа Плюс топ-40», «Европа Плюс Urban». В рамках моего любимого бренда я могу сузить формат — интернет это позволяет.

Верите ли в то, что FM-радио однажды может если не исчезнуть, то раствориться в интернете полностью?

Кажется, Норвегия уже полностью перешла на цифровое вещание. Но, как сказал генеральный директор нашего холдинга Роман Емельянов, на наш век FM-диапазона хватит. Чтобы всю нашу страну перевести на цифровое вещание — понадобится уйма времени. Но в конечном счете все морально готовы к тому, что интернет поглотит FM, и прилагают максимум усилий, чтобы продвинуть свой бренд именно в интернет-пространстве.

Какой должна быть реклама на радио, чтобы заинтересовать радиослушателя?

Реклама — это палка о двух концах. С одной стороны, это наш хлеб: чем больше рекламы, чем она дороже, тем станция рентабельнее. Ну а с другой стороны, реклама — это всегда раздражающий фактор для аудитории. Поэтому здесь все лавируют как могут. Формируют рекламные блоки, задают фиксированный хронометраж. Какой должна быть реклама? Динамичной, интересной по посылу, креативной. Без рекламы, к сожалению, никуда.

Реклама — это всегда раздражающий фактор для аудитории. Поэтому здесь все лавируют как могут.

Рекламные интеграции могут быть совершенно разные: упоминание продукта ведущими, рассказы о возможностях продукции, участие продуктов в игровых программах и так далее. Вы с такими форматами работали?

Только в начале девяностых мы озвучивали какие-то рекламные споты самостоятельно. Я понимаю, что из уст ведущего это ценится гораздо выше: так можно привлечь гораздо больше внимания аудитории, чем с помощью записанного рекламного ролика. Но уже очень давно ведущие стоят в стороне от рекламы, по крайней мере на «Европе Плюс». Мы не озвучиваем никаких рекламных объявлений. Наша задача — это музыка, и мы продаем музыкальный материал. Голос ведущего не должен ассоциироваться с каким-либо продуктом. В общем, мы — отдельно от рекламы, и слава Богу.

Какими качествами должен обладать хороший радиоведущий?

Только время может показать, хороший ты ведущий или нет, приживешься ли ты в эфирном диапазоне, сможешь ли ты найти себя в этом формате и коллективе. Поэтому немаловажно, чтобы тебе было комфортно приходить на работу, чтобы тебя понимали, чтобы ты адекватно воспринимал критику в свой адрес. Без этого никуда.

Как ни банально это прозвучит, нужно просто хотеть стать хорошим ведущим. Если вы чувствуете, что хотите рассказывать о музыке, делиться ощущениями и эмоциями от каждой услышанной песни, тогда место в эфире на музыкальной станции — ваше. Если вы можете легко и непринужденно за 30–50 секунд сформулировать одну главную мысль и сделать ее интересной, чтобы это звучало ненавязчиво, но эмоционально, тогда вы хороший ведущий, вы на своем месте. А если вы человек неграмотный, не можете двух слов связать, у вас сплошь и рядом косноязычие и вы просто бубните себе под нос — из вас хороший ведущий не получится.

Надо держать руку на пульсе, знать, что сейчас с тем или иным артистом происходит, что сейчас творится в мире шоу-бизнеса, и делиться информацией со своей аудиторией. Простым, понятным человеческим языком, а не мудреными фразами и километровыми предложениями. Не просто делать copy/paste из «Википедии», а еще и адаптировать, рассказать от себя.

Параметров и критериев очень много, но если все это сходится в одной точке, если вы все это можете реализовать, значит, вы — классный ведущий, и слушатели это обязательно поймут и оценят по достоинству.

Беседу вел: Юрий Ильин

AdIndex