Филипп Дзядко: «Быть чисто медиа неинтересно, быть университетом еще рано»

«Арзамас» — новый мультимедийный проект, собрание видеокурсов по истории, литературе, искусствознанию и другим гуманитарным дисциплинам. Лекции читают ведущие российские ученые, а организацией процесса и подготовкой изобретательных дополнений к лекциям занимается команда людей с журналистским и академическим опытом. Портал COLTA.RU поговорила с основателем и главным редактором проекта Филиппом Дзядко о том, как все это устроено.

— Кто придумал «Арзамас»?

— Мне давно хотелось сделать необычный университет, сайт для семейных документов, кинотеатр повторного фильма, историческую газету и другие подобные вещи, связанные с частной памятью и историей культуры. Это отчасти результат фантомных болей: прежде чем начать работать в Esquire и «Большом городе», я собирался заниматься историей литературы, защитил диссертацию о поэте Алексее Мерзлякове. В какой-то момент я встретился с Настей Чухрай, которая думала примерно в том же направлении, ее очень занимает тема образования и культурной памяти. Мы с некоторыми друзьями перебрали много разных гипотез и придумали проект, который я сначала назвал «101 профессор». Идея была составить открытую и доступную для всех библиотеку видеолекций, где бы объединились живые и яркие силы гуманитарной науки. Постепенно вокруг стали появляться люди, собралась редакция, каждый участник которой стал соавтором «Арзамаса».

— А как появилось название «Арзамас»?

— Мы с самого начала разговаривали и советовались про все это с Константином Поливановым, моим учителем, фантастическим преподавателем русской литературы и ученым, специалистом по Пастернаку. Он и предложил это название. Оно связано с одноименным литературным обществом XIX века; формально оно жило недолго, но мало чему — или кому — русская культура обязана больше. Это мое любимейшее общество, мне нравится способ отношения к культуре, к людям, к стране и друг к другу, который арзамасцы постулировали. Тема моего диплома и диссертации была тесно связана с арзамасским обществом безвестных людей, о нем же я читал и лекции в школе. А еще кажется очень важным, чтобы в названии были буква Р, буква З и буква А, у нас они все есть. Помню, в какой-то момент мы собирались назваться «Розги». Увы, одумались.

— Когда вы начали делать «Арзамас»?

— Конкретно об этой истории мы стали разговаривать более полутора лет тому назад. Непосредственно делать ее, снимать курсы, работать над текстами и прочим — прошлой весной.

— Почему вы выбрали именно такой способ просвещения?

— Ну, это оптимальная форма, чтобы рассказывать истории. Видеолекции — не единственный наш формат, это одна из форм, один из жанров. В 90-е годы я как-то зашел в гостиную, там сидел папа, у него был включен телевизор, а в нем Юрий Михайлович Лотман на фоне старых книжек рассказывал про поведение декабристов в повседневной жизни. Я попал в капкан. Я так и не ушел с той кухни, смотрел программу целыми днями, а потом пришел историк Вадим Борисов, друг моего отца, они обсуждали Троянскую войну и обменивались цитатами из Ходасевича. Они и их друзья и были университетом мечты. Так все мои первоначальные желания заниматься графикой пошли под откос, и поступил я не на архитектурный, а на историко-филологический факультет. Очень жаль, что «Арзамас» не начался раньше и мы не успели записать людей, которых записать было необходимо. У нас нет видеолекций Михаила Гаспарова, Елеазара Мелетинского, нет и не будет Алексея Зверева. Совсем немного лекций Григория Дашевского и Бориса Дубина. Мы, кстати говоря, ищем — и будем очень благодарны всем, кто вел какие-либо записи выступлений перечисленных людей; собираемся сделать такое радио «Арзамас». В редакции есть несколько человек, которые учились на истфаке или на филфаке и испытывают чувство благодарности к тем, кого нам однажды посчастливилось слушать. Я очень жалею, что так повезло не всем. Хочется максимальному количеству людей дать возможность это получить, эти голоса услышать, этот способ думать воспринять.

— Вы себя больше как медиа определяете — или как образовательную платформу? Должность вот у вас называется «главный редактор».

— Мои учителя долго бы смеялись, если бы я назывался ректором или завучем. Нам хочется делать такую вещь, которая использует принципы медиа и вместе с тем может существовать как своеобразная просветительская институция. Чем больше вы перемешиваете (если это оправдано спецификой материала) — тем веселее, тем интереснее. Быть чисто медиа неинтересно, быть университетом еще рано. И то, и другое — векторы развития, которые мы держим в голове.

— Расскажите про команду «Арзамаса».

— Это лучшие люди Земли. Вот сейчас в соседней комнате сидит монтажер Ваня Шмелев, он монтирует новый секретный специальный курс, а до этого готовил к публикации небольшое кино с Анатолием Найманом, прочитавшим для нас стихи Лермонтова. Рядом дизайнер Ваня Степаненко и программист Максим Драчев придумывают, как лучше рассказать историю Средних веков в картинках и показать 150 тысяч лет истории человечества за три минуты. Тем временем великий разработчик Сережа Меркулов сидит в бункере, ловит ошибки, улучшает систему.

Директор нашего видеодепартамента (в нем всего один человек) Александр Уржанов — человек-легенда, с которым я готов делать все что угодно, хоть выращивать кукурузу на необитаемом острове (похоже, к этому все и идет), — один из лучших журналистов в стране. Недавно он вместе с Родионом Чепелем снял документальный фильм «Комитет» о Беслане, до этого сделал фильм «Платформа» про акцию активистов Greenpeace на «Приразломной»; это грандиозные работы. Помимо его таланта мне был важен его опыт разговора с миллионной аудиторией. Когда мы придумывали, как должны выглядеть лекции, мы понимали, что хотим разговаривать с огромной аудиторией, чтобы это была открытая история. И Саша предложил ставить съемки Сереже Нурмамеду, великолепному режиссеру, умеющему сложный материал подать легко и изящно, соавтору Леонида Парфенова. Собственно, его команда нам ставила съемки. Когда Нурмамед сказал «да», я понял, что из этой истории что-то получится. Одна из наших главных задач — создать доступный для всех качественный видеоконтент, поэтому Уржанов и Нурмамед.

Еще одна задача — быть таким фильтром, который позволяет разобраться в разных научных сообществах, помочь в страшном шуме выбрать достойных ученых, а не шарлатанов. В этом очень помог филолог и наш будущий лектор Михаил Велижев, преподаватель филфака Высшей школы экономики, специалист по интеллектуальной истории, наш консультант и координатор. С ним и с продюсером Катей Ламм (раньше она делала программу «Школа злословия») мы уговаривали наших первых лекторов — а это было не всегда просто, проект еще не был открыт, все было только на идее.

Наш директор — Данил Перушев, один из основателей проекта «Теории и практики», который у нас занимается всем. Образование для него — область особого, постоянного интереса, он человек, прекрасно чувствующий время и аудиторию.

— На сайте указано, что у вас четыре шеф-редактора.

— Каждый курс снабжен большим количеством сопутствующих материалов: тексты, фотографии, видео — то, что расширит контекст. Это материалы разной степени сложности, по сути, вторая (после самих лекций) часть курса, не менее интересная. Их созданием занимаются шеф-редакторы, делая по несколько десятков материалов в неделю. Это Ирина Калитеевская, работавшая в «Большом городе» и Esquire, человек, пришедший из науки, она занималась средневековой Кастилией. Это Кирилл Головастиков, который работал в «Ленте.ру» и занимался там культурой; я всегда с удовольствием и некоторой завистью читал его тексты и всегда мечтал найти возможность с ним поработать — он, как и Ира, человек с мощным научным бэкграундом и, кстати, единственный из нашей команды на данный момент, кто сам записал лекцию для «Арзамаса» (в лермонтовском курсе он читает лекцию про стихотворение «Молитва»). Это Олег Коронный, который работал в W-O-S, человек, очень живо увлеченный историей, постоянно заставляющий нас придумывать интересные подходы. Четвертый редактор — Юлия Богатко, работавшая в Esquire; она обеспечивает еще один, часто неожиданный, взгляд на привычные темы — и благодаря ей у нас в каждом курсе есть материал о музыке.

Рашель Землинская занимается всеми изображениями. Гравюры, фотографии, картинки — ключевая штука в «Арзамасе». Я долго не мог найти человека, который бы за это взялся, — это должен быть не просто медийный фоторедактор, а человек, широко образованный, знающий, как устроены архивы, умеющий договариваться. Мы не коммерческий проект и не можем позволить себе покупать фотографии в больших количествах. А главное — тут многое зависит от эрудиции. Например, в качестве тестового задания у нас был материал про vagina dentata — вот чем это иллюстрировать? Мы же просветительский проект и надеемся, что нас будут читать школьники, — хотелось бы, чтобы родители не закрывали им глаза, если они заходят на наш сайт. Небанальная штука была Лелей в итоге придумана, посмотрите.

И мы бы вообще не смогли работать без того, кто держит в кулаке все, что здесь происходит: производство оказалось сложнее, чем мы думали сначала. Я по-прежнему удивлен, что все это началось и вот уже четвертую неделю выходит — эта огромная махина, сделанная с нуля после разговора за чашкой чая. За то, чтобы эта махина жила и двигалась дальше, отвечает управляющий редактор Юлия Логачева, успевшая поработать в изданиях «Афиши», на киносъемках и даже побыть поваром.

— Кто финансирует «Арзамас»?

— Все это существует благодаря Насте Чухрай, она является не только соавтором, но и изначальным спонсором этого. У нас огромные планы, в частности, мы хотим создать попечительский совет из людей, которым, как и нам, кажется важной история про просвещение. Такие люди после открытия стали появляться — и мы открыты для новых вкладчиков, хочется, чтобы это развивалось.

— Кризис на ваших планах как сказывается?

— Нам в некоторой степени повезло: самое сложное с финансовой точки зрения — съемки — мы сделали в прошлом году. Сняли вперед около 50 курсов: проект так устроен, что надо работать впрок, держа портфель; сложный монтаж, сложная подготовка материалов. В этом году съемок будет очень мало, к сожалению.

— Как вы выбираете лекторов?

— Приходим в ту или иную научную среду, например, к тем, кто занимается русской литературой начала ХХ века, разговариваем с безусловными авторитетами. Они нам называют какие-то еще имена, мы встречаемся с новыми людьми. Это всегда продуманный, не случайный выбор. Когда мы начинали — думали, что список людей, которых хочется записать, быстро закончится. Но нас постигло счастливое разочарование. Было очень важно понять, как работать с лектором. Уложить материал в наши серии по 15 минут для академического ученого даже с большим опытом — некоторое испытание. Но нам важно, чтобы эти лекции были доступны неспециалисту, и мы подробно обсуждаем с лекторами, каким будет курс, как должна быть устроена каждая лекция, чем начинаться, чем заканчиваться. Приходилось что-то снимать повторно, что-то перемонтировать.

— А как определяются темы курсов?

— Сейчас на «Арзамасе» вы видите широкий спектр тем, большое разнообразие. В какой-то момент, когда мы покажем несколько десятков таких курсов, мы все вместе обнаружим, что они складываются в сложную систему, в которой есть последовательность. Представьте, что вы записались в идеальный университет, бесплатный при этом, и каждую неделю вам предлагается новый факультет — или, точнее будет сказать, кафедра. На этой неделе Юрий Березкин вам рассказывает про ацтеков и инков, через неделю Ольга Тагоева рассказывает про средневековый суд, а еще через неделю Илья Утехин — про быт ленинградских коммуналок 70-х годов. Разные темы, разные методологии. Но получается, что есть внутренние сюжеты — и они об одном. Мы это не задумывали специально — но многие курсы посвящены тому, как государство себя сочиняет и как человек себя воспринимает в ту или иную эпоху. В этом смысле они про одно и то же — про человека в обществе. Вот вышел великолепныйкурс Ильи Доронченкова, преподавателя Европейского университета. Это рассказ о восьми важнейших картинах XIX века. Казалось бы, живопись этого периода — не то, что все особенно любят, обычно ей предпочитают импрессионистов или авангардистов. Но вот Доронченков показывает, как читать картину «Плот “Медузы”», написанную в 1819 году, — а она очень интересные вещи говорит об обществе, в том числе о нашем. Надо держать в голове композицию и цвет — но и то, что происходило за окном мастерской, когда художник это писал. А происходили события, нам понятные. Франция испытывает разочарование, эта «Медуза», потерпевшая крушение, — французское общество, которое после Наполеона получило Людовика XVIII, и вдруг оказалось, что ничего не вышло, началась реакция, и некоторое количество свободолюбивых людей оказалось выброшено в воду.

Еще одна важная штука объединяет эти курсы: наши ученые рассказывают нам про нас самих, но гораздо деликатнее, чем это делает прямая аналогия. Я вот сяду скоро в 31-й троллейбус и поеду за хлебом и булочкой для дочки, и история о том, как двадцать тысяч лет назад наш с вами общий первопредок куда-то ломанулся — или как Жерико пел о гибели французского общества XIX века, — не сильно поможет мне купить хлеб. Но эти рассказы дают другую глубину понимания. Для меня это открытие, мы об этом не думали, когда это все начинали.

— Будут ли на «Арзамасе» появляться курсы по естественным наукам?

— Возможно, позже мы осмелимся зайти на эту территорию. Но сейчас глаза разбегаются и дух захватывает от того, как много гуманитарных людей хочется записать, и дай бог это успеть сделать. К естественнонаучным темам нужно иначе подходить, в том числе в смысле технологий.

— Что самое сложное с технологической точки зрения в вашем производстве?

— Производство и сдача видео — сложный процесс. Первый предварительный монтаж, потом редактор смотрит на результат, потом Уржанов делает новый монтаж и вместе с фоторедактором выбирает подходящие иллюстрации. Потом появляется корректор, потом снова редактор и я, все снова отправляется на какие-то переделки. Производство дополнительных материалов — отдельный сюжет. Мы все вместе придумываем их, часто приглашая на обсуждение специалистов в этой области — или самого лектора, или кого-то из его коллег. С недавних пор нам иногда помогает историк Никита Соколов. Дальше шеф-редактор распределяет материалы по редакции и находит экспертов. Иногда в ходе работы какие-то идеи отпадают, зато появляются десятки других. У нас довольно высокие требования к качеству, мы стараемся все перепроверять, у нас четыре невероятных корректора, которые под руководством Марины Нафиковой прочитывают тексты и смотрят графику по триллиону раз. И все равно объем материала таков, что ошибки вылезают, и мы всегда благодарны, когда нам про них говорят.

— У вас на сайте собственный видеоплеер. Не планируете пользоваться YouTube? Это же путь к действительно массовой аудитории.

— В YouTube нет функционала, который нам нужен. И меня ужасно раздражает, когда ты включаешь лекцию наYouTube, а тебе тут же предлагают купить что-нибудь в магазине «Пятерочка». Спасибо, я не за тем пришел. Хочется создать вещь с настроением, рассказать историю от и до, а жизнерадостная пластмассовая физиономия, впаривающая мне сок, вот это настроение убивает. Плеер, как и все остальное — весь сайт, нам делала студия Charmer — Настя Сокирко, Саша Гладких, которые делали в том числе и сайт COLTA.RU. Они одни из первых, с кем я стал разговаривать про «Арзамас», они кучу всего напридумывали. Они умеют делать то, что обращено к огромной аудитории (студия Charmer делала для «Ленты.ру» редизайн и несколько больших спецпроектов. —Ред.). И они нам очень близки по духу — тоже про просвещение и открытость. Вот тут надо назвать еще одного члена команды — моего любимейшего товарища Юру Остроменцкого, арт-директора, с которым они вместе это все и выкручивали. Остроменцкий — один из главных создателей «Арзамаса».

— Как у вас с посещаемостью? Ставите ли вы перед собой какие-то цели по аудитории, количеству просмотров?

— Одна из задач — сделать так, чтобы наш контент раздавался отовсюду, и из «Маршрут-ТВ» в городе Сталинабад, и в каком-нибудь гламурном кафе вместо Fashion TV. Мы бесплатные, мы доступные, мы для всех. Про посещаемость сейчас рано говорить, через месяц-полтора будет яснее. У нас контент, требующий внимания, хотя мы делаем все, чтобы облегчить зрителю задачу, и вообще наша философия в том, что человек ничего не обязан знать. Если ты чего-то не знаешь, ничего страшного — мы предлагаем способы это поправить. Пятнадцать минут каждый может себе позволить. А дальше вы проваливаетесь в эту штуку.

Мы называем лекции эпизодами, и у нас есть красивая шапка перед лекциями — на волне этого бешеного увлечения сериалами мне хочется, чтобы и к лекциям относились как к чему-то сериальному. Когда ты возвращаешься домой с работы и включаешь не «Папиных дочек», не сериал о каком-нибудь майоре на НТВ, а наши курсы — и оказываешься в волшебном мире.

— Довольны ли вы первой реакцией на «Арзамас»?

— Видимо, что-то такое в воздухе, что люди разных идеологических пристрастий, с разными социальными и прочими обстоятельствами одинаково хорошо этот проект воспринимают. Когда ссылку на проект ставит человек, связанный с президентской администрацией, и в этот же момент ее ставит Навальный, значит, начинает получаться то, что мы туда закладывали. А закладывали мы туда, среди прочего, историю про объединение. В самом широком смысле слова — географическом, и для этого опять же нужен видеоформат, интернет и тот интерфейс, который придумали в Charmer. И в хронологическом — хочется связать людей разных поколений. И в социальном. Здесь все нужно начинать с самого начала, и культура обладает бешеным зарядом для этого начала. Культура очень любит человека. У культуры очень хорошая память. А у нас в стране человека не любят сейчас, и все живут в буквальном смысле в беспамятстве. «Арзамас» — это про культуру, а значит, про то, что надо любить человека.

— Планирует ли «Арзамас» какую-то деятельность офлайн?

— Хочется делать офлайновые истории в регионах, привозить столичных лекторов в регионы, а региональных — в Москву. Это вопрос отчасти денежный, и здесь мы будем рады любому сотрудничеству. Вообще хочется снимать лекторов не только в Москве и Петербурге, но и в других городах, где не меньше прекрасных специалистов. Хочется их услышать и дать возможность людям о них узнать.

— Вы наверняка изучаете всевозможные образовательные и просветительские проекты. Какие из них кажутся вам самому интересными?

— Совсем недавно началась настоящая золотая лихорадка всяких онлайн-курсов. Они очень разные: Coursera,edX и так далее. В России же это все как-то потихонечку тоже разогревается — «Теории и практики», «ПостНаука»,«Универсариум». Есть выдающийся сайт «Устная история» или совсем молодые проекты «Прожито» и «Тогда» — очень разные, но они в одном направлении движутся. Еще я недавно общался с девушкой, которая делает проектMuzium.org, сама записывает курсы, посвященные классической музыке, — такое маленькое просветительское самостоятельное медиа. Это сделано со вкусом, на чистом энтузиазме, очень живая вещь.

— В каком состоянии, на ваш взгляд, сейчас в России гуманитарное знание?

— О-о-о-о-о. Мы переживаем бесконечный чудовищный системный кризис, если не сказать — катастрофу. Старые институции, даже относительно недавно созданные, вроде РГГУ, — какие-то опустевшие дворцы, по ним гуляет масса шарлатанов и бандитов. Кое-где в них еще теплятся очаги здравого смысла, таланта и профессионализма, но это исключения. Можно вести хронику уничтожения выдающихся гуманитарных институций. Пару месяцев назад был атакован Институт практического востоковедения, не так давно разогнан Институт истории искусств в Петербурге, постоянно раздаются угрозы в адрес «Мемориала», который занимается, среди прочего, просвещением. Недавний пожар в библиотеке ИНИОНа — символ того, что происходит в образовании и культуре. Специальные школы в Москве были слиты с общеобразовательными, что означает одну простую вещь: через пять лет с нашими младшими современниками … ну, в общем, плохо все будет. Поэтому какие-то отдельные очаги здравомыслия, как ШАГИ под руководством Николая Гринцера и Институт общественных наук в РАНХиГС, как Европейский университет в Санкт-Петербурге, как филологическая и историческая программы Вышки, — все эти люди воспринимаются магами и волшебниками, которые, балансируя на одной ноге, совершая невероятные акробатические пассы, умудряются при этом сохранять и преподавать, спасать. И я понимаю, что есть люди, которые, может быть, мало кому известны, сидят в далеком забытом городе, в маленьком музее, маленьком институте, школе — и каждый день все-таки делают что-то, и не потому, что хотят получить премию Мединского. Моя страна — страна этих людей, занимающихся сохранением и продолжением. Понимающих, что не надо воевать, не надо воровать, не надо убивать. Культура — это гениальный антидот. Это идеальный способ самозащиты. Ты ведь и сам не замечаешь, как становишься таким орущим полуголым недоциклопом, который размахивает руками и дубинкой и воет от боли, потому что ему очень страшно, очень одиноко, он ничего не помнит, но хочет чем-то гордиться. Страна не замечает, как становится лотофагом, блеющим от беспамятства. Но если рядом окажется Одиссей и что-нибудь этому лотофагу пропоет — ему станет лучше. Ему полегчает, когда рядом появятся Чу, Эолова Арфа, Сверчок, вот эти «выкройки чуда, скатерти неба». Меня охватывает радость, когда я понимаю, что таких Одиссеев немало. И я бы хотел, чтобы «Арзамас» стал собирателем и рассказчиком о таких Одиссеях. Мы хотим рассказывать про маленькие хрупкие объединения — частные, не частные, всякие, — где сидят вот эти главные в нашей стране люди.

Егор Петров

Фото © Наталья Бархатова

Сolta.ru