Разговоры о медиа: Илья Ценципер и Демьян Кудрявцев

Бывший генеральный директор (и основатель) «Афиши» и бывший генеральный директор «Коммерсанта» — о том, как управлять издательскими домами, что такое настоящие медиа и о жизни после увольнения.

Ценципер: Что человек чувствует, перестав быть руководителем издательского дома? Честно говоря, я уже не помню. Сейчас мне очень нравится мое нынешнее состояние. По-моему, когда меня уволили, мне очень не нравилось, тогда чувства были пренеприятнейшие, но это было связано только с тем, что когда тебя увольняют хамским образом — это никому не нравится. Но если вы придете звать меня делать какие-то медиа, то вам придется страшно постараться убедить, потому что сейчас интереса к медиа у меня нет. А у тебя, Демьян?

Кудрявцев: Помнишь прекрасный фильм Боба Фосса «Весь этот джаз» из нашего детства?

Ценципер: Я в жизни видел всего 10 фильмов, и это один из тех, которые я не видел.

Кудрявцев: Там умирает главный герой, ему является фея и рассказывает, что есть пять стадий, которые проходит человек, когда ему рассказывают о смерти. Первая — отрицание: «Почему я? Возьмите мою бабушку». Последняя — это приятие. Какая перед приятием, я не помню, но я на ней — а ты уже по ту сторону.

Ценципер: Нет, я уже испытываю не приятие, я испытываю благодарность.

Кудрявцев: Есть и грусть, и недовольство — по разным причинам. Даже если тебя не хамски увольняют, то всегда, заканчивая один период, вспоминаешь, что ты в нем не сделал, что ты мог сделать.

Ценципер: Давай про это поговорим. Что у тебя не получилось?
Кудрявцев: У меня не получилось ужасно много, практически все. Потому что мы жили в обстоятельствах, которые постоянно требовали коротких реакций. То я пришел в «Коммерсант» в не лучшую для него минуту, то его стали продавать, то еще что-то. Все время есть какой-то короткий набор действий, которые надо совершить, чтобы день простоять, ночь продержаться. Какими-то вещами длинными, в которые я верил, я начал заниматься года полтора-два назад. Но их я сделать не успел, а отдавшись им, я какие-то другие вещи не сделал. Но они мало кому интересны, я же был не редактором. Надо было перестроить систему продаж, до чего не дошли руки. Безусловно, я не успел перестроить «Коммерсант» таким образом, чтобы он невозвратимо и не отыгрываемо назад перестал быть газетой, вещью, которая жестко привязана к тому, как она потреблялась раньше. И в связи с тем, что я считаю, что она так потребляться не должна уже сегодня, а завтра уже не будет, то миссия состояла в том, чтобы каким-то образом превратить ее во что-нибудь другое.
Ценципер: Кажется, она совершенно не хочет в будущее, она хочет куда-то во времена кооператива Владимира Яковлева «Факт». Она всей душой стремится туда.

Кудрявцев: Две причины для этого есть. Первая — тотальная: все сопротивляются всему новому. Вторая: все хотят назад, во времена своего высшего расцвета. Не вперед, во времена своего высшего расцвета, а назад. Основная проблема современных медиа — у них была определенная точка славы. И им кажется, что если делать так же или быть такими же, то все будет зашибись.

Ценципер: Хотя тогда их принцип заключался в том, чтобы…

Кудрявцев: Чтобы работать не так, как все остальные. Но просто этого уже никто не помнит. И кроме того, это делали другие люди, всегда. Которые соответствовали какому-то моменту, а потом они куда-то девались, а все остальные продолжали делать то же самое. Проходило 10 лет, надо было делать что-то другое. И дело даже не в том, что мы этого не сделали, мы очень много сделали, дело в том, что то, что мы не сделали, это необратимо. Это ключевая история. Должно пройти достаточное время, прийти достаточный успех и достаточные деньги для того, чтобы это было не развернуть назад. Люди должны почувствовать новую точку славы, счастья, чтобы там закрепиться. Одного представления, что там будет хорошо, недостаточно.

Ценципер: Вот если говорить про вещи, которые мне кажутся знаковыми событиями последнего года, коммерсантовскими, — например, история про Ковальского. Она для тебя что? Чисто по-человечески?

Кудрявцев: Это обида и горечь — что все правы, все м…ки и всем плохо.

Ценципер: Ну это как-то слишком философски. Выходит журнал, там напечатали эту картинку, на это можно среагировать по-разному.

Кудрявцев: Я считаю, что менеджер должен создавать лучшим людям лучшие условия работы. В этом смысле большая часть работы состоит в том, что ты не должен вмешиваться там, где ты можешь не вмешиваться. Поэтому мы проснулись и увидели номер в том виде, в котором мы его увидели, — не хватало еще, чтобы я просматривал номера до их выхода. Мы увидели номер, и в этот момент акционер сказал, что он не готов терпеть Ковальского, на что он имеет право. Дальше моя задача состояла только в том, чтобы успокоить остальную редакцию, выразить свое к этому отношение.

Ценципер: И ты стал подавать в отставку.

Кудрявцев: Потому что я не был согласен с увольнением Максима.

Ценципер: Почему? Это же просто дешевый хулиганский и непрофессиональный поступок.

Кудрявцев: Абсолютно. И также я согласен с тем, что я за 5 лет до этого не воспитал в Максиме и людей, его окружающих, те инструменты, которые позволят им не делать дешевых и глупых поступков.

Ценципер: А вот если предположить, что Усманов ничего бы на эту тему не сказал? Как тогда следовало бы себя вести?

Кудрявцев: Если бы мы жили в другой политической ситуации, в которой Усманов мог бы на это не реагировать, то я бы уволил Ковальского за год до этого.

Ценципер: Мне в отличие от наших общих либеральных знакомых это показалось совершенно возмутительным поступком. Я не могу себе представить, чтобы, скажем, Newsweek напечатал на полполосы неинтересную, плохого качества фотографию, на которой главу государства, справедливо или несправедливо избранного, начинают матом ругать, — это, вообще, что такое? Журналистика?

Кудрявцев: И главное, не все матом ругают, не 1000 людей вышла, а какой-то один непонятный человек что-то написал на бюллетене. Информационный повод в том, что его признали якобы недействительным, хотя потом его вроде даже признали действительным — там даже фактура была слабой. Нет, проблема очень простая. Бьют маленького, но за дело. По-хорошему, маленького надо защищать. Но маленький абсолютно не прав и совершает какие-то глупости.

Илья ЦенциперДемьян Кудрявцев

В 1990-х работал в журнале «Матадор» Константина Эрнста. Вместе с Эндрю Полсоном основал журнал «Вечерняя Москва». Когда «Вечернюю Москву» закрыли, придумал журнал «Афиша», а затем —издательский дом «Афиша» и всю его продукцию.

Был уволен из «Афиши» в 2009 году. Основал Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка».

Работает вице-президентом компании Yota.

В 1990-м репатриировал в Израиль, где издавал литературный журнал «Обитаемый остров» и редактировал интернет-журнал EYE. Вернувшись в Россию, основал компанию Cityline вместе с Емельяном Захаровым и другими. Руководил журналом Internet. В 2006 году был назначен генеральным директором издательского дома «Коммерсант», в котором в том числе запустил радио «Коммерсант FM»,канал «Коммерсант ТВ», журнал Citizen K.

Уволен из издательского дома в июне этого года. Выпустил несколько книг стихов и роман «Близнецы».

Afisha.ru