«Гардиан» перестаёт быть газетой в привычном смысле слова

Алан Расбриджер - человек занятой, о чём известно по обе стороны Атлантики. Кажется, что он вездесущ: по эту сторону океана он занимается журналистикой, экспериментирует с «Твиттером», руководит освещением скандала с прослушиванием телефонных разговоров, в результате которого одного за другим увольняют администраторов и редакторов принадлежащего Руперту Мердоку издания «Ньюс интернэшнл». По ту сторону Атлантики он организует филиал «Гардиан» в Нью-Йорке, призванный утвердиться на американском рынке СМИ за счёт активного распространения электронной версии газеты.

Алан Расбриджер

Что объединяет обе стороны деятельности «Гардиан», так это максимальное использование новых технологий и возможностей, которые они предоставляют тем, кто стремится охватить как можно более широкий круг читателей и придать журналистике повышенную ударную силу. Мне довелось побеседовать с Расбриджером в ходе его недавней поездки в США, во время которой в Центре им. Джоан Шоренштейн при Гарвардском университете ему вручили Голдсмитовскую профессиональную премию за выдающиеся достижения в области журналистики. Мы говорили об открытой журналистике и о том, как под её влиянием меняется облик газеты. Кроме того, Расбриджер поведал, как руководство «Гардиан» адаптирует печатную версию газеты к запросам вечернего читателя и почему не считает возможным введение в ближайшем будущем платного доступа к электронной версии. Далее следует отредактированная запись нашей беседы.

Джастин Эллис: Я хочу поговорить о концепции открытой журналистики, о которой Вы, наверно, уже много рассказывали, да и весь коллектив «Гардиан» предпринял значительные усилия для её популяризации. Поясните, что для Вас значит концепция открытой журналистики?

Алан Расбриджер: Проще всего пояснить на примере театрального критика. У нас в «Гардиан» вот уже сорок лет работает замечательный театральный критик по имени Майкл Биллингтон. Ни один главный редактор, если он в своём уме, не уволит Майкла Биллингтона и не упразднит ставки театрального критика. Но если бы Вы спросили: «А как же остальные девятьсот сотрудников, что сидят в помещении, расположенном  рядом с кабинетом Майкла?» Мыслимо ли, что ни один из них не имеет интересных соображений, которые могли бы  углубить ваше понимание той или иной проблемы?

Для редакции всегда лучше, когда люди с разными мнениями объединяются и делают одно общее дело. Если Вы с этим согласны, то, стало быть, остаётся задать два вопроса. Первый: как отделить людей интересных от неинтересных? Второй: как отделить людей с особыми интересами от людей с обычными интересами? Это, кстати, касается не только редакций газет. В эпоху, когда всё вокруг перенасыщено информацией, этот орешек пытаются разгрызть очень и очень многие.

Возникает ещё один вопрос: если это справедливо в отношении театральной критики, справедливо ли по отношению к другим областям, которые освещают журналисты, например, военным действиям, науке, миру моды и т.д.? Почти всегда - а я, опираясь на свой опыт, сказал бы, что и всегда - ответ будет утвердительный: да, справедливо... Вернёмся, однако, к примеру с театральным критиком Майклом Биллингтоном. Представьте себе, что Вы ответили на этот вопрос отрицательно, т.е. фактически сказали, что будете поддерживать своего человечка и противостоять всей сети. Если не мы, так это сделает кто-то другой. Тем самым Вы впускаете на свою территорию постороннего. В коммерческом отношении, на мой взгляд, это очень глупо, да и вообще ошибочно.

Ну и что получается в итоге, в особенности, если Вам желательно взимать плату за доступ к продукции вашего театрального критика? В сущности, Вы приглашаете публику сделать выбор между кем-то, кто способен написать очень хороший отчёт о постановке пьесы за всё время её театральной жизни, и экспертом, оценивающим единичное представление. То есть, если фактически Вы желаете создать модель образца 19-20 века, в рамках которой намерены утверждать, что Ваш контент стоит того, чтобы за него платили, то  у вас должна быть абсолютно полная уверенность в том, что ваш эксперт стоит многих независимых обозревателей.

Эллис: А что Вы думаете по поводу того, что здесь, в США, платный доступ начинает вводить одно издание за другим? Считаете ли Вы, что таким образом можно повысить доходность? Не кажется ли Вам, что это ограничивает доступность продукта?

Расбриджер: С точки зрения «Гардиан», было бы неправильно отгородиться стеной платности от читателей - как тех читателей, кто хочет для нас писать, так и тех, кто желает иметь доступ к нашим материалам. На мой взгляд, модель «Нью-Йорк таймс» более интересна - она такая пористая. Поэтому, если Вы, как и я, цените открытость, то, по-видимому, Вам будет более интересна та модель платного доступа, которая и доходность поднимет, и не стеснит открытости.

Плату мы так или иначе взимаем: и за доступ с мобильников, и за iPad'ы... Нельзя сказать, что мы полностью против того, чтобы брать деньги. Но в настоящий момент, когда мы только-только ужались, нам не кажется, что мы должны целиком сосредоточиться на получении дохода от платного доступа. Ещё не время. Я вовсе не какой-то там фундаменталист, выступающий против платного доступа из принципа. Нет. Но поступать так в данный момент - не самое интересное для меня дело.

Эллис: Вы наделали много шума своим рекламным роликом про трёх поросят. Почему Вы сочли необходимым вынести вопрос об открытой журналистике непосредственно на суд читательской аудитории?

Расбриджер: Начнём с того, что в нашей отрасли происходят стремительные перемены. Меня беспокоит, что читатель может за ними не поспеть. По-моему, мы хотели сказать своим роликом, что «Гардиан» перестаёт быть газетой в привычном смысле этого слова. Вырабатывается иной взгляд на журналистику, как на нечто, идущее в массы и восприимчивое к посылам, идущим от масс.

Это своего рода манифест новой журналистики: мы оставили в прошлом время, когда репортёр писал материал и отправлялся домой, а материалу ещё идти и идти до читателя. В современном мире всё иначе: читательские отзывы начинают поступать сразу после того, как Вы нажатием клавиши отсылаете материал в Сеть. Поэтому, как я считаю, журналистам надо придумать, что делать с отзывами, как их пустить в дело. Если Вы согласны с концепцией открытой журналистики, то вам следует открыться иным источникам -не тем, что имеются в вашей собственной редакции - и пустить эти источники в дело. «Три поросёнка» - это попытка объяснить читателю преимущества открытой журналистики, благодаря которой ы получаете более полный вариант истины. Читатели, кроме того, должны знать, что газета меняется очень и очень быстро.

Эллис: Как я помню, в прошлогоднем объявлении относительно переноса центра тяжести на электронную версию было упомянуто о том, что планируется создание некоего вечернего продукта, чтобы охватить и ту часть аудитории, которая переносит чтение на вечер и, либо читает с экрана, либо обращается к печатному изданию. У вас в этом смысле что-нибудь получилось?

Расбриджер: О 90% новостей только с большой натяжкой можно сказать, что их источник - газета. Вы узнаёте новости с неизбежностью, потому что они витают в воздухе, они всюду. Зачем же нам по-прежнему скармливать продукт 36-часовой давности тем, кто читает по вечерам? Не лучше ли помочь им понять контекст той или иной ситуации?

Мы изменили газету; у нас состоялся очень интересный обмен мнениями с руководством Шибстед-Групп из Норвегии, которое впервые применило такой формат на страницах своей ведущей шведско-язычной газеты. Это настоящие радикалы: они выпускают ежедневную газету, 50% содержания которой планируется за 7 дней до её выхода. Когда мы об этом впервые узнали, мы сочли, что это нелепо: как можно выпускать ежедневную газету, которая на 50% планируется заранее? Но вопрос в том, что разуметь под новостями. Скандинавы говорят, что фактически большинство новостей можно предсказать. У вас есть заготовки материалов о людях, материалов на экономические темы, о Ближнем Востоке, о том, какие цели преследует в Африке Китай... В течение каждого отдельного отрезка времени можно сделать множество сюжетов. А как поступают газеты? Как и все мы, они оставляют всё на последний момент и собирают номер между четырьмя и десятью часами вечера. Таким образом, они проводят всё утро и большую часть дня в неторопливой подготовительной работе, а потом шесть часов вкалывают, как сумасшедшие.

Мы не замахиваемся на 50%, мы планируем 30%. Это позволяет выровнять производство и сократить издержки, что тоже немаловажно. В итоге получается более доходчивая газета с аналитическим уклоном, в которой вы объясняете читателям (потому что объяснять надо!), что мы вовсе не забросили освещение новостей. Все новости - в электронном формате; если они отсутствуют в газете, то это не значит, что мы ими не занимаемся.

Эллис: А какова судьба идеи о том, что журналистам не следует самим помещать сюжеты в «Твиттере»; самое большее, что дозволено - делать отсылки к материалам  в вашей газете? Что Вы думаете по этому поводу? Ведь это вроде бы созвучно идее открытой журналистики и привлечения непрофессионалов.

Расбриджер: В Cети мы обнародуем не всё, кое-что придерживаем и для печати. Здравый смысл подсказывает, что не надо торопиться, не надо выплёскивать эксклюзив в Сеть, не поговорив с выпускающим редактором. Если освещается спортивное мероприятие или судебный процесс, о котором напишут все, то зазор эксклюзивности составляет самое большее одну минуту. И что в таком случае делать? Издавать приказ, что эксклюзив требуется  отправлять только в «Гардиан» потому что «Гардиан» должен кого-то там опередить на несколько секунд? По-моему, такие вещи лучше всего обнародовать в «Твиттере».

Если в суде или на футбольном матче работает десять репортёров, то подразумевается, что их продукция подлежит редактированию в производственной системе «Гардиан» и опубликованию в «Гардиан». Я не понимаю, чем это лучше обнародования в «Твиттере». За восемь минут, в которые укладывается весь этот процесс, новость узнают все. Что касается ссылок на других, то я думаю, это дело хорошее, доброе. Мы на своём сайте покончили с нежеланием приводить ссылки много лет назад. Если кто-то отличился, сделал хороший материал, который можно не переписывать, то почему не дать на него сноску? Вы же, таким образом, сбережёте себе часа три времени. С репортёрами «Гардиан», которые говорят: «Сегодня в «Телеграф» интересная вещица», у меня нет никаких проблем. Наоборот, они выступают как самостоятельные личности, а не бесплатные приложения к пресс-службе, единственная забота которой - как сбыть контент с маркой «Гардиан».

Эллис: Коль скоро речь идёт об открытости, мне кажется, для большинства новостных организаций имеют значение две вещи: во-первых, иметь в штате сотрудников, для которых открытость - своего рода идеология, и, во-вторых, располагать соответствующим инструментарием. Насколько это важно - обладать культурой, способствующей восприятию идеи открытой журналистики, и какую роль в её эффективном освоении играет инструментарий?

Расбриджер: Восприимчивость, само собой, вещь важная. С этим, я думаю, у нас порядок. Конечно, не все сотрудники это поддерживают. Есть и скептики; этим, чтобы поверить, подавай прибыль. Стопроцентного единомыслия не существует. Но, как я уже сказал, есть достаточно много и таких, кто говорит так не потому, что это говорю я, а потому что они искренне верят, что так лучше. Но это не происходит в мгновение ока. Это случилось потому, что в это верит редакционное и коммерческое начальство. Это случилось потому, что мы, как апостолы, убеждали всех довериться социальным сетям. Уже на ранней стадии я распорядился, чтобы заведующие отделами подписались на «Фейсбук». А у нас тогда только и слышно было, что пользоваться «Фейсбуком» в редакции нельзя. Я же им сказал: вы обязаны пользоваться «Фейсбуком» в редакции.

Знаете, есть крупные вещи, вроде приложения к «Фейсбуку», которое мы недавно разработали. Оно очень чётко свидетельствует об одном: мы вовсе не зациклились на обладании всем контентом на сайте «Гардиан». С тем же успехом его можно разместить и в «Фейсбуке». Мы разработали API, чтобы облегчить задачу тем, кто хочет на что-либо употребить контент с нашего сайта. Каждое утро мы проводим открытую для всех конференцию с пятиминутным окном для тех, кто желает зайти и поговорить о тех или иных проектах, количественных показателях, оптимизаторе поисковых систем, и т.д.

Или, возвращаясь к вопросу об инструментарии, они могут рассказать о вспомогательных программах, которыми пользуются. Наш инструментарий - не самый лучший в мире. Мы используем Storify и Audioboo. Но мы готовы использовать и чужие программы, если можем с их помощью добиться большей эффективности. Недавно мы провели переговоры с «Фейсбук». Руководство «Гугл» в высшей степени заинтересовано в сотрудничестве с нами, потому что с нами очень легко работается. Наличие API означает, что посетители нашего сайта могут заимствовать наш контент и использовать его для своих целей. На мой взгляд, мы в очень завидном положении: самые успешные игроки на поле новых СМИ активно стремятся вступить с нами в диалог и сотрудничать с нами.

Chaskor.ru

Оригинал статьи