Анатолий Лысенко: как нашему продукту дорасти до ВВС

Общественное телевидение России начнет вещание в январе 2013 года. Корреспондент «Известий» встретилась с генеральным директором канала Анатолием Лысенко, чтобы понять, что уже сделано для успешного старта проекта.

— Есть ли на данный момент четкая концепция канала?

— Пока что нет. С момента моего назначения (18 июля 2012 года. — «Известия») прошло не так много времени. Все эти дни заняты бумажками. Сроки абсолютно нереальные — 1 января 2013 года надо начать вещание, около 160 дней осталось. Год говорили об этом, но все не просчитали, а это огромная работа. Когда создавали ВГТРК, с момента назначения первых людей до момента выхода первых эфиров (выходили мы по два часа в день) прошло 10 месяцев.
Как все это будет? Я не знаю. Вернее, знаю, что это будет телевидение, которое будут все ругать. Скажем, революционной части общества не понравится, что там будут мало кричать «долой», консервативную не устроят критические нотки в адрес власти. Основная масса населения будет ждать от этого канала развлечений. А их там практически не будет.

— Какой рейтинг ожидаете?

— Рейтинг будет незначительный, потому что во всем мире общественное телевидение не имеет высоких рейтингов. Я вот как-то посмотрел Общественное телевидение Германии, на третий-четвертый день захотелось повеситься от скуки. Оно такое серьезное, обстоятельное. Но мы отвыкли от этого, мы привыкли к телевизионному «педигри», легонькому. Единственное интересное общественное телевидение — это BBC.

— Кто будет у вас работать?

— Я знаю, кого бы я хотел, но это не значит, что я их возьму. Когда создавалось ВГТРК, ребята переходили из одной бюджетной организации в другую бюджетную организацию, и ни один из тех, кто перешел из государственного Гостелерадио СССР в ВГТРК, не задал мне вопрос о зарплате. Потому что тогда вопросов о зарплате не существовала, она была везде одинаковая. Сегодня этот фактор отбрасывать нельзя, поэтому надо заниматься экономикой, расчетами и пр. 
Есть много людей, кто просто звонит и готов работать, есть те, кого я с радостью возьму, и есть те, кого нет, как ни грустно говорить, а есть люди, у которых кончился ресурс. Мне хотелось бы на этом канале объединить богатейший опыт, который есть у «стариков», и наглость и задор молодых. То есть объединить поколение телевидения и интернета. Хорошо, чтобы молодые поняли — и до них работали неглупые люди.

— Назовете пару имен? Вас про Навального спрашивали.

— В силу того, что у нас отсутствует толком политическая жизнь, на слуху 3–4 имени. В ток-шоу на телевидении участвует 15 человек, они ходят с одного канала на другой и говорят на все темы. Это не политика и не политические деятели. Я слышал выступления Навального, ну нормальные. Если он может нормально работать в кадре — а я не знаю, как он работает в кадре, — то почему нет, если ему есть что сказать. Просто выйти и сказать: «Долой!» — тогда нет. Я послушал выступления Удальцова, я бы сказал, что он очень близок своим посылом и манерам к митингам 17-го года. Я побаиваюсь такого.

—  Парфенов?

— Ну, если Леня согласится. Но мне очень хочется поискать новые имена. Огромное количество интересных людей, давайте их вытаскивать. Почему у нас 30–40 человек — и всё? А где умные люди из тех же Новосибирска, Твери, Нижнего-Новгорода, Владивостока? Мы же сегодня живем в условиях, когда московская элита занята московской элитой.

Это вызывает огромное раздражение, потому что далеко не все проблемы Москвы волнуют жителей других городов. Сейчас мы думаем, как подключить к каналу интернет, создать структуру, которая вылавливала бы мнения интернет-сообщества и анализировала их. Всё это в стадии проработки.

— Общественное телевидение финансирует государство. Не нонсенс ли это?

— А кто должен давать деньги на создание общественного телевидения? Между прочим, государство выдает на телевидение деньги общественные. Это же не деньги Путина или Медведева, и даже не деньги Министерства финансов. Это наши деньги, которые государственный аппарат перераспределяет, и всё. А знаете, кто назначает руководителей BBC? Ее Величество королева по представлению премьер-министра. И никого это не смущает. Один из бывших руководителей BBC как-то честно сказал мне, что и на них давят, хотя это BBC. Так что не нужно ни лишних надежд, ни лишней торопливости, ни каменьев, которые уже сейчас  некоторые люди собрались бросать.

— А нельзя было сделать телевидение на народные деньги?

— Да, можно было сделать такой красивый жест. Но, судя по опросам, готовы платить за телевидение 10–12%, не больше. Затем, нужно освободить от платы ветеранов, пенсионеров, низкооплачиваемых граждан, жителей маленьких городков и поселков. В результате цена для остальных подскочит. Во всем мире государство участвует в расходах общественного телевидения. В конце концов, просвещение общества — это функция государства. Никого же не смущает, что государство тратит деньги на образование.

— Есть слоган о вашем будущем канале: «Показать всё сложнее, чем оно кажется». По отношению к детским, культурным, политическим программах что это значит?

— Отличительная черта общественного телевидения — классическая триада: информировать, просвещать, развлекать. То, о чем мы говорим, — просвещение. Ребенок же попадает в мир, который кажется ему очень простым, а по мере познания жизни начинает доходить до каких-то странных вещей: оказывается, надо купить продукты, а чтобы их купить, надо на них заработать. Этому его надо учить.

Мне кажется, что общественное телевидение должно в первую очередь просвещать. Все же кричат: общественное телевидение — телевидение, подчиняющееся обществу. Но проблема в том, что у нас  нет гражданского общества. У нас есть зачатки гражданского общества. Задача общественного телевидения — обихаживать эти ростки, разъяснять людям, что же такое гражданское общество, как в нем живется, приучать слушать и говорить друг с другом. Мы же не умеем слушать, мы кричим…

— Всякого рода дискуссии есть на других каналах: Соловьев,  Гордон.

— Я хочу, чтобы это были другие дискуссии. Это ведь не ток-шоу, а базар-шоу. Там никто никого не слушает, основная задача — перекричать или оскорбить друг друга. И я категорический противник того, что общественное телевидение должно быть политически оппозиционным телевидением. Это не его функция. Ведь общество сегодня не единодушно. Одна часть общества поддерживает сегодняшнюю власть,  другая не поддерживает. Но при всем этом уважать надо и ту, и другую часть. Я не хочу людей выводить на улицы. В 1917 году наши предки, либеральные интеллигенты, кстати говоря, уже вывели людей на улицу. И к чему это привело? К крови, к уничтожению, к исходу интеллектуальной элиты России из России.

— Вы считаете, сегодня можно довести  до крови?

— Народ — дело тонкое. Я честно скажу: мне понравились митинги. Кроме, конечно, хулиганства, драк. И в принципе власть прислушивается к голосам митингующих. Может, вслух не произносит, но прислушивается, и что-то внутри происходит. Это медленное движение, но я не сторонник торопливости.

Izvestia.ru