Без посредников - Особое мнение Алексея Венедиктова

А.ВЕНЕДИКТОВ: 14 часов и 8 минут в Москве, всем здравствуйте, у микрофона Алексей Венедиктов. Пока Сергей Бунтман в отъезде, в командировке, мы тут по мере сил и возможностей его заменяем. Ну, естественно, по мере сил и по мере возможностей. Я напоминаю средства связи, они же средствá. Соответственно, SMS-сообщения вы можете мне присылать , не забывайте подписываться. Я так, одним глазом буду подглядывать в чат видеотрансляции, которая идет на сайте, поскольку там последнее время стали задавать содержательные вопросы – жалко было бы их игнорировать. Ну, в любом случае буду стараться делать и то, и другое. У меня есть около 100 вопросов, которые пришли по интернету, поэтому есть о чем поговорить.

Значит, сразу же мне студент Ironman (хорошие у нас студенты) из России загнал вторым же вопросом из 120-ти: «Объясните, пожалуйста, свою позицию по поводу неучастия в передаче Познера? Познер сказал, что имеет мнение, обиделся. Как вы думаете, почему вместо вас позвали Проханова?» Ну, значит, с передачей Познера я уже объяснял и еще раз объясню, если кому там чего интересно. Значит, 17 числа, 17 мая у нас был суд, суд с так называемым внуком Сталина. Напомню, что это не мы вызвали его в суд – это он нас вызвал в суд, в частности, редакцию «Эха Москвы», которую я имел честь представлять на заседании суда. У нас не было адвоката, и поэтому в этом гражданском деле я представлял редакцию, а Матвей Ганапольский представлял сам себя, поскольку суд счел, что он является соучастником.

И как-то в конце прошлой недели было приблизительно понятно, что суд закончится в 14 часов. И когда мне позвонили от Владимира Познера и пригласили в программу «Познер» на то же 17-е число, чем, безусловно, я был польщен. Потому что, во-первых, это престижная программа, а, во-вторых, это Первый канал. И я думал, что там уже с решением суда я мог бы об этом рассказать не только слушателям «Эха Москвы», но и тем, кто смотрит Первый канал, поэтому я согласился.

Однако, в ходе заседания в 14 часов было сказано, что дальше будут еще прения. И стало очевидно, что поскольку Пресненский суд находится на Пресне, а Останкино находится на Останкино, стало очевидно, что если это затянется хотя бы еще на час, то я не успею в программу Владимира Познера. Программа Владимира Познера выходит в прямом эфире на Орбиту, то есть на Дальний Восток, и затем в записи идет уже на европейскую часть. Собственно говоря, я сказал нашему секретариату созвониться с продюсерами программы, потому что звали меня продюсеры программы, и сказать, что, вот, увы, я виноват, но я не могу покинуть суд. Во-первых, меня не отпускает судья и дело не в оглашении приговора, да? А дело в том, что должны были быть еще прения, как это называется, в которых я должен был принять участие. И я принял в них участие.

Значит, для того, чтобы вам было понятно, запись была назначена на 16 часов 10 минут по Москве. Еще раз, 16:10. Приговор был вынесен в 17 часов 7 минут. Ни при каких условиях я, к сожалению, не мог успеть. Совершенно очевидно, что я, будучи сам ведущим прямого эфира, прекрасно понимаю и обижаюсь, когда люди за 2 часа отказываются прийти в эфир, даже по весьма понятным конкретным событиям, даже имея алиби, грубо говоря. Я считаю, что причина была вполне уважительная. Тем не менее, я понимаю обиду Владимира Познера. Я после уже, когда я приехал на «Эхо», я позвонил ему, а он в это время уже выходил в эфир с Прохановым. Я извинился еще раз перед ним, ему в телефонной трубке это сказал, я на сайте извинился перед слушателями «Эха Москвы», перед зрителями Первого канала и перед Владимиром Владимировичем Познером за то, что я не смог приехать. Чего вы еще от меня хотите? Это первая часть, и я хочу еще раз сказать, как ни было бы заманчиво светиться на федеральных телеканалах, как ни было бы полезно светиться на федеральных телеканалах, тем более в репутационных передачах, а, все-таки, для меня «Эхо Москвы» важнее. Я понимаю, что многие недоуменно спросят: «Ну, сравнил: тут «Эхо Москвы», маленькая станция и огромный Первый канал». Ну, каждый выбирает. Для меня было важнее в суде отстоять честь и достоинство «Эха Москвы», что я и сделал, собственно говоря.

Что касается дальнейшего. Ну, если Владимир Владимирович сочтет, что меня больше не надо звать, значит, он так и поступит – это его право (если он считает, что я его подвел нарочно). Если же он сочтет еще раз меня позвать, сочту за честь, опять-таки, прийти к нему. При этом еще раз хочу сказать, что «Эхо Москвы» для меня важнее, чем все федеральные каналы, вместе взятые. Вот тут надо это понимать.

Вот, собственно, и все. Никакого заговора нет, мы поговорили с Владимиром Владимировичем достаточно подробно на эту тему. Он, конечно, был раздражен. Я бы тоже был раздражен. Он, конечно, был недоволен. Я бы тоже был недоволен. Но вот такая бы сложилась ситуация. Это, знаете ли, не какой-то там суд, где я где-то там свидетель или где-то там меня может заменить адвокат. Нет, это был суд для нас принципиальный. Еще раз подчеркну, что в суд подали не мы, в суд подала противная сторона, сторона выдвинула 3 требования. Первое требование – опровергнуть то, что сказал Матвей. Второе требование – дать опровержение. И третье требование – выплатить 10 миллионов рублей. На все 3 требования суд сказал «Нет». Мы этот суд выиграли. Чего еще надо? Ничего не надо.

Для меня это вопрос закрытый. Даже если будет кассация, я уже начинаю думать, что пусть пойдет Сергей Бунтман, потому что... Ну, что повторять все то же самое? Мы предоставили документы, они предоставили крики. Ну, вот, суд так решил. И тема эта для меня, в общем, закрылась.

Я надеюсь, что я объяснил. Просто другого объяснения у меня не будет. Вы можете 100 раз задавать мне вопрос. Задают вопросы четко и внятно. Более четко и более внятно я объяснить это не могу.

Алексей Венедиктов, «Эхо Москвы», в прямом эфире. Напоминаю, +7 985 970-45-45. Давайте я буду чередовать интернет-вопросы и, соответственно, вопросы с SMS и, может быть, из чата. Ну, пока в чате, как я вижу, ничего нет в виде вопросов. Пошли дальше.

Вот, меня спрашивают: «Почему у вас этого нет в эфире, у вас этого нет в эфире?» Еще раз повторяю, у нас есть постоянные в эфире наши гости – это гости, которых мы приглашаем, за ними закреплены дни. Когда проявляются дырки, когда гости те или иные не могут прийти, мы приглашаем других гостей. И поэтому на вопрос «А, вот, почему нет в «Особом мнении» Троицкого?» Потому что Троицкий приходит: а) тогда, когда у нас образуется возможность и б) когда у него эта возможность совпадает с его возможностью. И также касается всех остальных товарищей наших.

Дальше. Теперь по-прежнему идет речь о том, как мы отбираем блогеров. Ну, наверное, пусть один раз Наргиз проведет типа, там, свою передачу, где она объяснит, каким образом мы отбираем блогеров, потому что это ее зона ответственности. В любом случае, никогда, ни под каким давлением мы не будем менять состав блогеров. Не нравится какой-то блогер – не читайте его. Не нравится какой-то блогер – не отвечайте ему. Нравится какой-то блогер? Соответственно, вот, находите его. Вот и все. Это очень простая история. Поэтому мне кажется, что это бессмысленный разговор. Кстати, вот, сначала народ ругался, что мы там того зовем, сего зовем, теперь гляжу, начинает привыкать. Обратил бы внимание на вполне позитивную историю с блогом Константина Косачева, где он сам отвечает. Может быть, его пример будет и другим наукой отвечать на те самые... Вообще, правда. С другой стороны, я вам скажу честно. Вот, какое удовольствие человеку заходить в комментарий, там отвечать, когда там и если там просто оскорбления? Не будут они вам отвечать. Потому что вы, часть из вас там занимаются просто оскорблениями. Я хорошо понимаю. Поэтому никогда я не заставлю никакого блогера отвечать: «Да, такая возможность у него, у блогера есть, но только возможность, он имеет право».

Так. Дальше. Что еще у нас? Ну, давайте про тексты, там, куда, когда «Свобода мысли»? «Свобода мысли», как я понимаю, видео появится на сайте Пятый канал, там, через несколько дней – вы можете туда пойти и пойти дальше.

Хазин не смог, Альберт из Ростова-на-Дону, на этой неделе быть. За ним закреплено время, он знает, что это его время. И если он не смог быть именно в это время, соответственно, мы это время занимаем. Хазин не работает на «Эхе Москвы», он – гость, которого мы приглашаем, уважаемый гость, которому мы выделили время на постоянной основе. Но если он не мог к нам прийти, значит, он не мог к нам прийти, заставить его мы не можем. Он не работает у нас.

Так. «Разъясните, куда уходят большие деньги России в Южной Осетии? Владимир». А вы что, считаете, что я работаю в Южной Осетии? Куда уходят деньги? Вероятно, деньги уходят по карманам чиновников. Потому что, действительно, огромные выделенные деньги, которые идут через Минрегионразвития, эти деньги шли на строительство домов, на восстановление домов, и мы знаем, что в Цхинвали до сих пор значительная часть домов не восстановлена. Куда ушли деньги?

Так. «Окончательно ли похоронен газоскреб? – спрашивает Сергей из Санкт-Петербурга. – Или будут еще попытки?» Попытки, Сергей, всегда будут. Попытки всегда будут. Ну, собственно говоря, споры вокруг архитектуры городов будут всегда. И всегда будут возникать проекты, которые будут не устраивать значительную часть горожан или устраивать значительную часть горожан. Так, надо спорить. А чего плохого в споре? Что касается конкретно Охта-центра, то мне кажется, что президент Медведев в этом, как вы сказали, споре, как мне кажется, на сегодняшний день поставил точку. Значит, дана команда Росохранкультуре, как я понимаю, то есть подразделению Министерства культуры еще раз изучить вопрос об этажности. Впервые на моей памяти президент вмешался в спор по поводу Охта-центра. Владимир Владимирович Путин всегда уходил от этого спора. Ну, я думаю, что... Да вообще, собственно говоря, эта тема, действительно, была очень жаркой, на мой взгляд, незаслуживающая того усердия, с которым пропихивался этот проект. Я вам уже говорил, что моя точка зрения совершенно дилетантская заключалась в том, что он не на своем месте, он, там, не смотрится, не красив. Может быть, где-нибудь там, в Дубаях или в Москве-Сити, например, ему было бы место, но там он не смотрится. Вот, мне не смотрится, мне на сердце не легло. Хорошо, что не только мне.

Так. Спасибо всем, кто говорит. Впечатления от передачи. Что я вам могу сказать про передачу? Я ее не видел, и у меня тоже нет (НЕРАЗБОРЧИВО). «Если бы он заступился за Ивана Грозного, то вы бы тоже требовали экспертизу на законность родства?» - говорит Владимир. Видите ли, Владимир, таково российское законодательство. Российское законодательство гласит, что если человек уже не живет, то по поводу чести и достоинства могут говорить только его родственники. Значит, я напомню, что там речь шла еще о 10 миллионах рублей. Да? Родственник посчитал себя оскорбленным, и его моральные страдания были оценены в 10 миллионов рублей. Вернее, он сам себя оценил. Но если он не родственник, он не имеет права не только подавать иск, но и на деньги не имеет права. Поэтому это российский закон, где нужно установить надлежащесть истца, Владимир. Просто читайте российские законы – они будут вам вполне хороши. Возможно.

Так. «А Леонтьев на «Эхо» не ходок». Леонтьев на «Эхо» не ходок. Дальше не интересно. Альберт говорит: «Почему Ганапольского нет в студии?». А почему Ганапольский в программе «Без посредников» должен быть в студии? Вот, он был в студии, как я понимаю, вчера с Сергеем Бунтманом, Альберт из Ростова-на-Дону, в 21:05. Он был в студии Пятого канала, когда мы записывали эту передачу. Что с вами, Альберт? Что у вас там, в Ростове-на-Дону такое мигает, я бы сказал?

«Как вы относитесь к масонам? - спрашивает Ирина – И что будет после окончания цикла о них?» Я никак не отношусь к масонам, я их наблюдаю, я наблюдатель. Так же, как любого явления. А что касается после цикла о них, еще не знаю. Пока не готов.

Так. «Почему игнорируют Проханова?» Ну, это я не знаю, кого игнорируют. Кстати, я напомню вам, что Проханов был как раз вместо меня на программе Владимира Познера.

Напоминаю вам, в эфире «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, я отвечаю на все ваши вопросы, которые вы мне присылаете по делу или не по делу. Давайте посмотрим, что есть в интернете. Так. Меня спрашивают про Тину Канделаки и про Ксюшу Собчак. Я уже говорил о том и неоднократно говорил о том, что и Тина Канделаки, и Ксюша Собчак являются талантливыми журналистами, а все, что талантливо, на «Эхе» имеет место и право быть, как бы кто чего там ни хотел.

Вот, общий такой вопрос: «Как вы думаете, как долго чиновничья элита будет саботировать инициативы Медведева?» Всю жизнь. Его жизнь, Медведева. Я недавно, вчерась, прилетев из города Пермь, я там в книжном магазине купил книжечку, биографию Александра Бенкендорфа, главы Третьего отделения знаменитого. Она была выпущена Московским Университетом, но здесь я ее найти не мог, а там я ее купил. Спасибо, город Пермь, отдельно. Так вот у него была такая фраза, он написал в письме в 1824 году, еще до восстания декабристов по поводу одного случая: «Низость придворных всегда превосходит желания тиранов». Еще раз: «Низость придворных всегда превосходит желания тиранов». Вот и ответ на ваш вопрос дал Александр Христофорович Бенкендорф.

Посмотрим здесь что у нас. Владимир спрашивает: «Почему на сайте Газпром-Медиа нет отчетов по прибыли?» А это вы к сайту Газпром-Медиа. Я не возглавляю Газпром-Медиа. Задайте им вопрос. Еще про какой-нибудь сайт спросите меня – про Газпром спросите меня, про бюджет спросите меня.

Так. «Почему на «Эхе» не обсуждается вопрос об отказе военной коалиции в Афганистане уничтожать опийные поля?» По-моему, он обсуждался и неоднократно. Вы можете с этим соглашаться или нет. Но, на самом деле, если вы знаете, коалиция в Афганистане находится по мандату ООН, Совета безопасности с определенным набором функций. Так вот, Совет безопасности не давал права войскам коалиции бороться с наркотрафиком вообще. Вы будете смеяться, но, оказывается, мандат Совета безопасности имеет вполне конкретные очертания. Если вы зайдете на сайт ООН и Совбеза, вы увидите, что дело не в бомбежке опийных полей или маковых полей в Южной Осетии – чего-то там Российская Федерация не бомбит маковые поля. Не знаете? Нет? А дело в том, что это другая страна. И что мандат, который имеют силы коалиции, на это не распространяется. Не военные должны бороться с наркотрафиком, понимаете? С наркотрафиком должны бороться наркополицейские, то есть специально обученные люди. Это секретная служба, которая отличается от армейской службы совсем другими параметрами. И для того, чтобы наркослужба какой-то другой страны зашла туда (это очень важно, чтобы она зашла, нужен новый мандат Совбеза. И вот в этом вы абсолютно правы. Если новый мандат Совбеза будет дан коалиции ли, Российской Федерации ли. Кстати, почему Российской Федерации не взять этот мандат? Не хочет Российская Федерация. То тогда и будет более упорная борьба. А здесь, действительно, только там армейские патрули необученные перехватывают караваны. Это правда. Вот. Поэтому я вам ответил. Конечно, нужно бороться с наркотрафиком в Афганистане и, конечно, недаром российская власть сейчас очень подробно, поверьте мне, очень пристально, очень внимательно вместе с руководителями коалиции в Афганистане обсуждает возможность бороться с наркотрафиком из Афганистана.

Не только в опийных полях вопрос. А как они попадают сюда? А где наши погранцы, вы не знаете? Нет, не знаете? А что творится в Таджикистане? А что, мы не можем заставить Рахмона?.. И вы помните, недавно было принято решение об эвакуации, внимание, об эвакуации семей наших военнослужащих из Таджикистана, с 201-й базы. А что там происходит? Мы с вами что-то знаем? Мы с вами ничего не знаем. Поэтому так и надо действовать, совместно, понимая общую угрозу. Я говорю об этом неоднократно. Получив, желательно, международный мандат. Если нет, то согласившись все окружающие с действиями коалиции и РФ, на каждом этапе, от посадки наркотиков до перехвата уже готового нужно выстроить цепь борьбы. Как американцы делали с Мексикой, но на своей территории и по соглашению с правительством Мексики. Да? И потребление наркотиков в США остановилось. Имеется в виду, оно не растет – оно осталось на очень большом прежнем уровне, но не растет. И, вот, важная задача – это собрать определенную команду, там, международную – как с пиратами, собственно говоря. Получить юридическое обоснование, запустить туда специалистов, что не менее важно, и тогда, может быть, нам в России удастся уменьшить этот поток наркотиков.

Но, на самом деле... Мы же сейчас знаем, что прежде чем наркотики везти, их надо переработать. А перерабатываются они в странах Средней Азии, в бывших республиках Советского Союза, у наших союзников. Посмотрите на Киргизию, посмотрите на Узбекистан, посмотрите на Туркменистан. Понимаете? История ровно в этом. Поэтому легко сказать «Давайте отбомбим и улетим». Не получится – так не работает. К сожалению, может быть. Хотелось бы решить этот вопрос достаточно быстро, но этот вопрос быстро не решается.

И перед новостями Ден меня спрашивает из Москвы: «Вы как-то обещали прокомментировать изменение правил финансирования бюджетных организаций, в частности, школ. Хотелось бы услышать ваше мнение». Значит, первое. Первый вам совет, зайдите на наш сайт, уважаемый Ден. После того как вы, по-моему, мне прислали эту позицию, я пригласил сюда в студию министра образования Андрея Фурсенко, и мы очень подробно на эту тему целый час разговаривали. Это первое – вот, прочитайте наш разговор.

Второе. Вот, для меня очевидно, что была еще одна проблема. Проблема заключалась в том, что школам запрещено было зарабатывать на дополнительных услугах. И закон, который подписал Медведев сейчас, это закон, разрешающий школе оказывать (внимание, слово!) дополнительные услуги за деньги. Ну, иными словами, если в вашей школе бесплатным остается – а там остается стандарт бесплатным, 100 раз уже министр сказал – бесплатным остается, предположим, изучение английского и, скажем, испанского языка, но часть родителей хотела бы, чтобы их дети изучали китайский язык, то теперь школа получила право на коммерческой основе организовать дополнительно обучение китайскому языку. Или информатики дополнительные часы. Или бальных танцев. Вот это важная история. Поэтому, мне кажется, что этот закон не без дырок, этот закон не без проблем, но он в правильном направлении. И это Алексей Венедиктов, вы слушаете «Эхо Москвы». Новости, потом вернемся.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ: Ну что же? У нас «Особое мнение» продолжается, 14:35 в Москве, еще минут 20. Мне тут пришли вопросы разные веселые. Меня спрашивают: «Не расслышал, где был, Пермь или Берм?» Город Пермь на реке Кама, Михаил. Да. «Как я чувствовал себя в просторе украинской свободы слова и симпатична ли вам украинская оппозиция?» - из Белой Церкви спрашивает Марина. Ну, вы знаете, действительно, я на прошлой неделе... Видите, я как птичка летаю сейчас – сначала была Украина, затем Пермь, завтра улетаю в Тель-Авив. Вернусь, потом будет Латвия, потом будет Франция, потом Петербург – вот так и живем. Так вот. Что на Украине? Ну, на Украине реально, на мой взгляд, есть попытки по-российски попытаться зажать свободу слова. Давайте так вот, грубо. Мы видели эту историю на примере того ролика с Януковичем и венком, когда во время официального мероприятия, действительно, ветер сдул венок с постамента, с подставки. И когда власти сделали все, чтобы это не появилось на каналах (я это знаю)... Ну, это их работа, да? Работа пресс-службы президента ограждать своего президента от неприятных картинок. Но, все-таки, на Украине это показали 2 канала. Все-таки. Как я понимаю, это «ТРК Украина» показал и «1+1». А, может, еще что-то.

И российские каналы, которые это снимали, это не показали. Я не понимаю, почему можно показывать Саакашвили, жующего галстук, и нельзя показывать Януковича, на которого падает венок. Вот, это же журналистский подход, мне кажется, совершенно очевидный. Есть каналы и журналисты, которые считают, что этого делать не надо – что мало ли чего там случается и не надо вот этого трогать. Ну и не показывайте тогда. Ни про кого. Есть каналы, которые считают, что все это надо показывать. Ну и показывайте тогда. Но про всех. По-моему, подход тут должен быть совершенно очевидный. Ну, еще раз, интернет нам показал, что ничего спрятать нельзя, но, все-таки, еще раз подчеркну, что несмотря на то, что российский один канал это снимал, не только в российских каналах этого не было – даже в российских агентствах, которые там были (а они были там с президентом Медведевым), это сообщение не прошло. Что неправильно, на мой взгляд. Поэтому мне представляется, что украинским журналистам придется побороться за сохранение свободы слова в своей стране. Да и не только журналистам – побороться придется и украинскому населению, потому что, собственно, ограничение свободы слова – это удар не по журналистам, это удар по населению. Кого лишают информации? Журналисты ее знают, но не могут передать. Но они-то ее знают. Они-то ее видят. Они-то ее читают. Но не могут опубликовать, потому что ограничена свобода слова. А, вот, население этого не знает.

Поэтому за свободу нужно бороться, это правда. И там где общество не желает за него бороться, затем оно получает и вкушает плоды незнания. Плоды незнания правды, в первую очередь. Плоды незнания информации. Поэтому впереди у украинского населения большая борьба.

Что касается оппозиции, я не понимаю, что такое «симпатично». Симпатично по людям? Симпатично по политической позиции? Если говорить об оппозиции, у них разная политическая позиция. Ну, я могу вам сказать, что мне, например, вполне симпатична фигура Анатолия Гриценко, бывшего министра обороны, человека очень профессионального, очень спокойного, очень толкового, очень солидного. И из той же обоймы, из той же оппозиции мне совершенно не симпатичен господин Тягнибок, который по своим взглядам, на мой взгляд, приближается к национал-социалистам. Все люди разные. Общие вопросы – они совершенно не имеют никаких ответов, понимаете? Вообще, ответы такие не существуют.

Так, по поводу программ про страны Центральной Азии. Ну да, есть такая задумка, и я думаю, что на этой неделе у меня будет время переговорить с людьми, которые могли бы предложить концепцию этой программы. Я думаю, про них надо делать и делать надо достаточно широко. То есть не 5 передач – 5 стран, а по и глобальным проблемам региона, и отдельно по странам. Пока не вижу кто, пока не вижу как, но, думаю, что найду, кто и как, все будет хорошо.

Дальше. «А вы не боитесь, что все основные услуги школ станут очень плохими по качеству, а платные дополнительные хорошими?» Вы знаете, Антон, я очень хорошо знаю учительский корпус. Как вы скажете учителям «Вы должны плохо учить за бюджетные деньги, и те же люди хорошо учить»? В своей массе, учителя – это чрезвычайно достойные люди, которые за совсем небольшую зарплату осуществляют вот эту благородную миссию. Поэтому не боюсь. Такие возможны вещи, всюду есть люди алчные, всюду есть люди жадные. Но я хочу вам напомнить, что у школы есть выбор – оставаться казенным учреждением и не иметь права зарабатывать, но получать целиком соответствующий пакет. Или уходить вот в это самое учреждение, имея право зарабатывать. Это школа будет решать, включая ваших родителей, Антон.

Так, что дальше? «Поддерживаете ли вы точку зрения Латыниной, что Суворов – великий историк, и его книги о Великой Отечественной войне истинные?» Нет, не поддерживаю, но считаю, что заслуга Виктора Суворова заключается в том, что он начал ставить вопросы, на которые официальная наука тогда, в советское время не могла дать ответы. Сейчас, когда архивы постепенно открываются, частично подтверждаются тезисы Суворова, частично не подтверждаются, как и любого историка. Но при этом самое главное, Илья, для нас с вами, чтобы мы могли выбирать между концепциями, чтобы мы могли видеть несколько концепций. Вы, собственно говоря, в Столетней войне за англичан или за французов? Кто был прав в Столетней войне? А давайте разберемся. А, вот, еще сюда разберемся. Я уж не говорю про близлежащие войны от нас.

Поэтому я думаю, что каждый человек должен сам определяться. Главное, не закрывать глаза. Главное, не закрывать глаза, говорить «Вот, мне в школе в 4-м классе объяснили, так все и осталось». Знаете, с моего 4-го класса уже прошло, там, 45 лет. Вот. И очень много стало известно. И те учителя, которые мне преподавали, да и когда я преподавал в школе, совсем много было неизвестно. Когда мы это все открываем и смотрим, конечно, взгляд корректируется. Поэтому я не вижу никакой паники в том, что Юлию Латынину убеждает Виктор Суворов, там, а не Юрий Жуков, скажем так.

Так. Что еще? «Здравствуйте. 4 мая вручалась премия Радиомания. На вашем радио кто-нибудь получил эту премию?» Людмила, наше радио не участвует в премии Радиомания. Мы не понимаем критерии, с самого начала, с 2002 года. Объясните нам критерии. И когда нам учредители премии сказали: «Ну, знаете, вот, давайте вы в этом году получите, но в следующем уже получит другое радио», мы сказали: «Стоп-стоп-стоп-стоп-стоп». Вот, мы так не играем. Мы не будем ходить на конкурсы там, где есть правила, которые чередуют победителей. Это как в спорте, знаете? «Вот, в прошлом году были чемпионом мира, давайте второй сейчас будете. А мы вас запишем на третье место». Так не пойдет. Мы в это не играем, мы принципиально не участвуем в этой премии. Мы говорили об этом организаторам премии. Нас не устраивает эта история, вот и все. Поэтому мы и не участвуем, собственно.

Так, дальше. Изречение Бенкендорфа. Да, я прочитал его, да. Ну, это глупости, а здесь без подписи. Смотрите. Киргизия. Киргизия – очень сложная история. Посмотрите, как осторожно даже Путин говорит о Киргизии. Вот, Россия поторопилась признать новое правительство, как вы помните, а Путин вчера на встрече глав правительств стран СНГ на вопрос «Почему не приехал глава правительства СНГ?» отделался фразой, что, ну, есть протокольные вещи, которые надо соблюдать, то есть это правительство не признано. Это правительство не признано и все, кто его признал, сделали шаг назад. Потому что, действительно, в Киргизии, как сказал, опять-таки, премьер наш, мы часто не знаем и не видим, чего там происходит. Это говорит премьер, которому идут сообщения посольств, спецслужб, агентуры, да? Который имеет гораздо больше возможностей чем мы. Поэтому за Киргизией мы будем пристально следить. Пристально следить. И мы будем стараться вам об этом рассказывать, что там происходит. И я уже сказал, что когда мы будем делать передачу про Среднюю Азию, мы начнем, ну, наверное, лучше понимать то, что там может произойти, что самое главное. Что может произойти.

Так. Пошли дальше. Владимир пишет: «Янукович – молодец, вся Украина ему благодарна кроме бендеровцев, но их 10%. От всей Хохляндии», - пишет Владимир. Наверное, слово «Хохляндия» - это тоже 10%, Владимир. Ну, мы знаем, что Янукович получил 13 миллионов, а Тимошенко – 12 миллионов голосов. Причем, если я правильно помню, Янукович получил меньше областей Украины, чем Тимошенко. Не надо упрощать, Владимир. И молодец он – не молодец, мы узнаем чуть позже. Да? Мы узнаем, когда ему удастся и дай бог, если ему удалось вытащить Украину прежде всего из финансовой дыры. Главная проблема же – в финансовой дыре. Вот, вы, наверное, знаете о том, что было подписано соглашение о делимитации сухопутной границы. А, вот, морскую делимитацию Янукович отказался подписать. И вообще я вам должен сказать, что из 20 проектов было подписано 5. А 15 не было подписано. Молодец? Ну, посмотрим, что скажет Первый канал, Владимир. Вы подождите, а то вам придется корректировать некоторые ваши дела.

Так. «Как вам блог такой? Как вам блог сякой?» Мне пишут: «Пермь - очень просвещенный город». Ну, во всяком случае, скажем, книжный магазин, в котором я был, там хороший. Я бы даже сказал, замечательный, это раз. Второе, студенты там мало чем отличаются от студентов московских вузов. Там есть замечательная Дягилевская гимназия, где я побывал, с замечательными преподавателями и детьми. Я понимаю, что я побывал там в лучшем учебном заведении, и в Пермском Государственном университете, и в Дягилевской гимназии. Но лучшее равно московскому лучшему. И здесь даже, вот, вполне можно поменять аудитории, ничего страшного нет в этом.

Я думаю, что... Мне кажется. Я думаю, что, вот, там губернатор пермский объявил о том, что он хочет сделать Пермь культурной столицей. Это такое, амбициозное. Столица России – это такая, амбициозная задача, тяжелая чрезвычайно. Но для того чтобы сделать культурной столицей, конечно, нужно создавать всю инфраструктуру. Культурная столица заключается не в том, чтобы просто сделать много музеев, привозить много театров. Это еще дороги, это еще гостиницы, это еще магазины, это надо, чтобы люди со всей России на культурные события, на фестивали приезжали в Пермь и жили там нормально, и жили там хорошо. Поэтому, ну... Вот. Я рад за этот город. Там очень сильные наши партнеры, я имею в виду «Эха», «Эхо Перми». Я думаю, что я там тоже буду бывать.

Так. Дальше что мне еще пишут? Все это по нашему делу. Так, «Кобаладзе и Гусман – спасибо». Пожалуйста. Насчет радиопостановок, из Тулы пишут. Ну, вот, видите, на сегодняшний день... Может быть, за лето я, все-таки, так, знаете ли, напрягусь, поскольку надеюсь значительную часть лета быть в Москве. Я напрягусь и, все-таки, сделаю радиопостановку, право на которую мы получили от Бориса Натановича Стругацкого, «Гадкие лебеди». Потому что я тяну-тяну, тяну-тяну, тяну-тяну и никак не получается. Очень сложный текст, очень жалко все выкидывать. Как его перевести в радио? Сложная история. Но, тем не менее, я постараюсь это сделать.

Так. «По приезду из Канн пригласите Троицкого в «Своими глазами». Ну, вот это вполне возможно – спасибо, что подсказали. Дальше. «В Петербург на форум?» В Петербург на форум, безусловно. Огромный десант будет у нас в Петербурге. Так. Что еще? Ну, что же вы такое время, субботу тратите на разные глупости? Не понимаю, зачем это нужно? Не понимаю.

Так, посмотрим здесь. «Исчезают сообщения слушателей». Послушайте еще раз. Значит, смотрите. Блогер, человек, который ведет блог, имеет право в своем блоге закрыть любой комментарий. Я уже об этом говорил, это условие для наших блогеров вполне приемлемое. Значит, это их площадка и они будут ее сами чистить. Если блогер вас по каким-то причинам закрывает, значит, спишитесь с ним в его «личку», задайте ему вопрос. Но блогер такое право будет иметь. Кроме того, еще раз повторяю, мы, конечно, чрезвычайно рады, что наш сайт стал миллионником в том смысле, что каждый день у нас миллион кликов, каждый будний день, во всяком случае. Миллион кликов, миллион визитов. Еще год назад их было 600 тысяч. И это за счет того, что вы ходите, обсуждаете. И у нас уже видно, как качество обсуждения на некоторых блогах растет. Существуют, там, определенные люди, которые просто не умеют этого делать, они не умеют дискутировать, они ничего не умеют. Но это наши соседи. Они также имеют право зайти. Но если они нарушают правила, мы, конечно, будем их банить. Но с другой стороны, вы должны понимать, что это такие же люди, которые живут рядом с вами, которые имеют другую точку зрения. Но не имеют ее выражать – ну, варвары, чего ж тут поделаешь? Будем таким образом и жить.

Так. Пошли дальше. Так, про Познера я уже ответил. «Видео выкладывать «Хрюна и Степана» - нет, нельзя, это вопрос авторских прав. Очень смешно прислал рабочий из Тольятти: «Арабский галерист Вова Путин – мелкий политический деятель времен великого математика Григория Перельмана».А серьезно, кто там правил Британией во времена Ньютона, Ломоносова так, навскидку? Кто был царь, царица? Да. Ну, на самом деле, была странная такая фраза Путина о том, что Гриша Перельман такая. Может, они знакомы? Может, они на «ты»? Я не знаю. Но вообще это такая история, действительно, странная. Перельман – он великий, конечно, человек, но очень многие великие люди являются странными людьми относительно большинства. Наверное, он смотрит на нас и тоже думает: «Какие странные люди». А мы смотрим: «Какой странный человек». Вот так и живем, со странностями на странности.

Так. Это из Перми мне «спасибо». Значит, музыкант из Санкт-Петербурга: «Скажите, пожалуйста, когда в Петербург вернется 6-часовой выпуск новостей?» Тогда, когда мы будем отдавать им 17 часов. Мы готовы еще раз провести голосование в Петербурге – давайте это сделаем. Когда я приеду на форум, давайте я приду и проведем голосование. Что вы хотите слышать? 45 минут новостей или, соответственно, тех гостей в 17 или в 19, которые приходят на «Эхо Москвы». Или – или.

Так. «Суббота – дело к вечеру?» Да. Более 120 вопросов, верно. «Год кровавый, 2010, упал очередной самолет в Индии». Да, это, действительно, к величайшему сожалению, грандиозная трагедия. Но вы знаете, она быстро забывается, скажу я вам. Вот, напомню вам про историю с Кемерово. 15 числа, слушайте, погибло... Установлено, что погибло 66 человек, больше, чем в московском метро во время взрывов. Еще раз: больше. И еще 24, насколько я знаю, не найдено. Ну, будем говорить «66» и будем надеяться на чудо – иногда чудеса случаются. Вот, в этот траурный день... Во-первых, это траурный день для Кемеровской области, да? В этот траурный день, во-первых, нет траура государственного. Почему? Не понимаю. Я так до конца и не понял. Просто масштаб трагедии велик. Это раз. И во-вторых, здесь у нас в Москве устраиваются празднества, гуляют люди, поют песни. Траур. Послушайте, вспомните о тех, кто погиб. Нет. Это воскресенье, ничего особого не надо было делать. Нет. Хорошо, что некоторые каналы – и мы, и некоторые каналы – убрали развлекательные передачи. Сами по себе в Москве. Ну, здесь даже хвалиться нечем – это нормальное движение. Нет.

Поэтому... Ну, упал самолет в Индии. Сейчас вам скажут «Что, у нас своих забот мало?» Много. Спасибо большое, это была передача «Без посредников», она же «Особое мнение». Мы с вами скоро увидимся, а я вами прощаюсь. До свидания.

Радиостанция "Эхо Москвы"