От Би-би-си до китайского государственного радио

Перемещение Осман в конце прошлого года было событием и в Великобритании. Она выступила против того, что как  женщина, достигшая возраста 51 года, она дошла до "своего потолка" и, кроме ухода, у неё не было иного выбора. Она обошла полмира, чтобы избежать "культурного старения". Ее обвинения произвели резонанс, потому что за ними последовали другие споры, такие, как скандал с судьей Арлин Филлипс. А совсем недавно Мириам O'Рейли объявила, что она подала иск против BBC в связи с возрастной и половой дискриминацией в этой компании после того, как она и три другие 40-летние коллеги-женщины были уволены со службы.  
"Существует возраст в Великобритании, в котором срок годности женщин истекает, - говорит Осман. - Вы постоянно чувствуете, что вам приносят извинения хотя и не упоминают о вашем возрасте или говорят, [что] сыну 20 лет, вы можете таким образом указать мне на мой возраст". Между тем, по ее словам, истончение волос и вялые лица не представляются препятствием в работе и карьере для мужчин. "Я знаю некоторые очень плохие примеры", - отмечает она.  
BBC однако утверждает, что ее программы стремятся к разнообразию. Ведущий добавляет: "Телевидение  являются весьма конкурирующей отраслью и её характер таков, что многие ведущие являются независимыми профессионалами, которые работают по контрактам, предусматривающим разные сроки. Старение не имеет ничего общего с этим".

До того как она зацепилась за работу на CRI, Осман боялась того, что ее карьера может завершится,  так же внезапно, как и началась 28 лет назад. (Она преподавала в Школе для девушек Редин, когда директор телевидения, работавший там над документальным фильмом, увидел ее.) Она делала всё, от передач на Канале 4 до местных программ новостей. До недавнего времени она была свободной ведущей на BBC News Channel, а затем, когда её профессиональная востребованность пошла на убыль, ее сын вернулся со стажировки в Китае и посоветовал ей ехать на восток, обещая, что там будут уважать ее возраст.

"Я не думаю, что со мной когда-либо обращались с таким уважением в рабочей среде", - говорит она теперь с легким удивлением. Почти весь персонал на ее шоу - мужчины вдвое моложе её. "Они слушают, кажется, что они восхищаются мной, и создаётся впечатление, что они понимают изменения, которые я пытаюсь привнести сюда".

Она, конечно, имела сомнения по поводу работы для китайских государственных СМИ: "Меня очень беспокоит редакционное вмешательство... Работая в BBC, я поняла, что объективность и доверие очень важны, так как они уравновешены. Я не хочу потерять это".

Поэтому она предложила хостинг ток-шоу, а не пресс-программу, которая кажется подходящей для нее, по мнению Джуди Финнегана.

В результате появилось Утреннее (по пекинскому времени) шоу на английском языке. По стилю это похоже на местное шоу Би-би-си радио, в том числе хождение вокруг да около и болтовня с бизнес-репортерами. Но в то же время горячие новости о Далай-ламе избегаются, поддерживая гневную риторику, иногда сочиняемую государственными средствами массовой информации, заметно, что она также игнорирует точку зрения тибетского правительства в изгнании.

"Ну, нет там тибетского правительства. Вы должны быть точными, - говорит она. - Давайте будем очень точными: Тибет, на законных основаниях, принадлежит Китаю. Всегда так было. Хотя этот аргумент китайского Православия, это горячий спор для других историков". "Всегда?" - спрашиваю я. "Всегда, - настаивает она. - Это чрезвычайно сложный вопрос, и я думаю, что очень опасно слишком упростить это и смотреть односторонне ... Когда вы в Китае, возможно, вы знакомы с  разными мнениями своих западных коллег, так как у вас больше детальной информации. Но проблема в том, как вы можете понять все это в комплексе".

Кажется странным говорить о балансе, когда вы можете сообщить только одну сторону. "Я думаю, что возможны проблемы. Но если честно, я нахожусь в этой стране только в течение шести недель, и я не любитель истории Китая и Тибета, и я не думаю, что я должна, комментировать это", - сказала журналистка.

Есть ли какие-либо вопросы, которых она не может коснуться вообще? "Да, три, - неохотно поясняет она. - Частная жизнь лидеров, продемократические протесты на площади Тяньаньмень в 1989 году и запрещенное духовное движение Фалуньгун*".

Хотя это долгосрочные красные линии, фактически список куда больше. Два года назад, когда шум СМИ вокруг смертей детей в некачественно построенных школах в провинции Сычуань после разрушительного землетрясения стал слишком громким, правительство просто игнорировал его, к примеру. Китайская пресса не коснулась этого вопроса с тех пор.  Что делать, если CRI отказалось сообщить то, что она будет считать основной историей?

"Я буду настаивать на том, что мы хотели бы ее скрыть, и буду спорить на спокойных тонах, - говорит она. - Честно говоря, ничего не произошло, с того времени как шоу было запущено в эфире, что [бы дать мне] каких-либо основания для инакомыслия. Но я сказала, что не будет никакого вмешательства".

Некоторые считают, что повышение профессионализма работников государственных СМИ Китая - чистая показуха: они по-прежнему являются голосом коммунистической партии. Из этого анализа следует, что то, что может выглядеть как повышение свободы на самом деле явление, которое специалист средств массовой информации Дэвид Бандурски и другие равняют с "Control 2.0" - не только игнорирование или подавление трудных проблем, но и активное влияние на общественное мнение. Некоторые китайские журналисты под давлением страха перешли на менее проблемные места работы.  

Осман говорит, что она разделяет разочарование тех, кто хочет быстрого прогресса, но сравнивает текущую ситуацию с визитом на телевизионную станцию в Пекине во время праздника десятилетие тому назад: "Репортеры были названы по номерам; была цензура новостей [за] 12 часов. Я не хочу казаться наивной и жить в своего рода пузыре. Но из того, что я увидела, только в короткий промежуток времени, что я была здесь, многое изменилось".

Она говорит что в Китае "на самом деле не знают, какие есть новости". Но есть классные журналисты чьи истории получает цензура. Это потому что они не знают, как делать новости, или потому что они не могут это сделать? Последовало молчание, после чего послышался смех. "Я думаю о соответствующем ответе", - говорит она. Да, она уверена, что есть несколько очень хороших журналистов. "Но у меня создалось впечатление, что на CRI они не совсем понимают, что такое новости".  

Итак, Осман приходит с желанием улучшить сбор новостей, показывая, как мобилизовать ресурсы. Она утверждает, что шоу толкает к границам дозволенного небольшими, но действенными способами. Например, на днях Британский наркоторговец Акмал-шейх был казнен, несмотря на уверения его семьи, что он страдает тяжелыми психическими расстройствами, они обсуждали психические расстройства. Когда США объявили о крупной сделке с оружием в Тайване,  "мы пригласили аналитика критикующего Китай. Ну, не критикующего, но сказавшего, как он отреагировал".

Нововведения Осман не являются подлинно новаторскими, хотя англоязычная медиа часто пользуется большей свободой. Но трудно быть грубым, когда она добродушно и остро берется за эти вопросы. Она также откровенна, подтвердив, что, хотя она хочет изменить культуру, она переехала из-за своей карьеры тоже.

Она работает не для того, чтобы сделать государственные средства массовой информации более правдивыми, правда? "Боже! - восклицает она.  - Это действительно критика как удар ниже пояса". Так ли это? "Да, это так. Надеюсь, что мое прибывание здесь будет вызывать у людей доверие, и я сделаю шоу как можно более правдивым, насколько это возможно в пределах моей ситуации... Я здесь не для того, чтобы изменить мир, - я тут делаю одну радиопрограмму ".

Но она признает, что она проводит "очень тонкую грань между быть способной вызвать доверие и не превысить ее". Даже если никто не запрещал ей цитировать представителя Далай-ламы, она знает, что не должна делать этого. Безусловно, привычка к самоцензуре идет с прошлой работы? "Это справедливый вопрос, - она говорит спокойно, но добавляет, - вы не можете изменить культуру в одночасье".

"Все, что я могу сказать, что Китай меняется, и я не знаю, как, но я чувствую это и это произошло во время этого года - я не могла даже представить себе это в прошлом. Я нахожусь на испытательном сроке. Я не думала пробыть здесь больше шести недель. Это может быть слишком невыносимо".

Великая Эпоха по материалам Guardian.co.uk