Европа Плюс". 30 апреля 1990

Жорж Полински

основатель «Европы Плюс», президент «Европейской медиа группы»

В августе 1988 года в газете Liberation вышла статья о том, что в СССР выключили аппаратуру, глушившую «Голос Америки», RFI, FE и проч. В тот момент я находился в Греции и решил заехать в Москву и разведать обстановку. Это была чистой воды авантюра, я ничего не знал об этой стране. Никто меня не ждал и не встречал. Прилетел я в Шереметьево. Все серое, грязное, страшное. Снег. Зима. Темно. Много военных с автоматами. Мне забронировали номер в гостинице «Космос». Из окон было видно Останкинскую башню. И я в первый же день понял, что мне нужен передатчик на этой башне! Через несколько дней меня уже принимал директор Останкинской башни Вячеслав Мисюлин.

Юрий Аксюта

диджей, программный директор радиостанции «Европа Плюс» (1990–2001)

Я работал диктором Всесоюзного радио и собирался его покидать. Я сказал своему руководителю Александру Ахтырскому: «Наверное, мне уже надо чего-то другого в жизни добиваться». А он мне: «Ты знаешь, тут французы приехали, и у них очень интересный проект. Приходи-ка 30 апреля к шести часам — посмотришь, как они работают». Приехал я, а мне говорят: «Ты где ходишь, ты же в эфире!» И объясняют, что у нас новый проект, музыкальная радиостанция на частоте УКВ 69,8, называется «Европа Плюс Москва». «А что делать-то надо?» — «Как что? Музыкальная программа, шесть часов эфира. Твоя задача — объявлять песни или сообщать время». Это было немыслимо! В лучшем случае музыкальная программа на «Маяке» могла длиться 25 минут. Я сажусь в студию и вижу свой текст: «Московское время — 19 часов. В эфире радиостанция «Европа Плюс Москва». Это первые слова, которые сказал в эфир. Ну а первая песня была знаковая: «Imagine» Джона Леннона. С этого все и началось.

Само слово «формат» появилось вместе с «Европой Плюс». До этого никто понятия не имел, что это такое — «формат» и почему Андрей Макаревич, скажем, является форматом, а Михаил Шуфутинский — нет.

В то время, конечно, «Европа Плюс» была более широкоформатная. Звучала только западная музыка и только высшего класса: начиная с классики (The Rolling Stones и The Beatles) и заканчивая какими-то зачатками рэпа. Понимаете, какая штука: по сути дела, формат — это адрес твоей целевой аудитории. Позднее формату стали придумывать разные названия — hot adult contemporary, CHR, но все эти аббревиатуры, в принципе, говорили об одном и том же: на кого рассчитана радиостанция.

Однажды я сам поставил в эфире песню, не вписывающуюся в формат «Европы Плюс». Случилось это 25 июля 1990 года, в годовщину смерти Владимира Высоцкого; у него есть две песни на французском, вот одну из них и поставил. И тем самым нарушил сразу два правила: несанкционированно изменил программу и самовольно поставил неформатного артиста. Мне, конечно, потом предстоял очень неприятный разговор с консультантами — но это была хорошая школа. А потом я сам стал начальником и следил, чтобы диджеи таких вольностей себе не позволяли.

Вы обращаете внимание на то, что вы сейчас слышите по радио? Некий шаблон, некая дебильная калька, которая, как бацилла, заражает всех, и все приблизительно одинаково начинают говорить и даже одинаково коверкать слова. Потому что мозгов не хватает залезть в Словарь ударений для работников радио и телевидения образца 1970 года. Я сейчас скажу криминальную вещь, но когда мы искали людей, то не обращали внимания на то, что составляло основу профессии диктора Всесоюзного радио в течение полувека, — на тембр. Мы смотрели на другие вещи. Например — Ксения Стриж. Никто не обратил на нее никакого внимания. Я смотрю: прикольная молодая девчонка, ржет очень заразительно. А когда попросили сочинить несколько подводок и прочитать их, она на голову обскакала всех. У нее был фантастический рейтинг.

Мы были радио хорошего настроения. Человек, включив нас, забывал о проблемах. А они тогда, в 90-м, только начинались.

Афиша

#300: Что мы наделали: история русских медиа 1989-2011