На корабле есть один капитан, а в СМИ есть один главный редактор". Взгляд юриста на ситуацию на абаканском радио

Главный редактор радиостанции Екатерина Чернышева и журналисты Яна Метельская и Светлана Стафиевская уволились с "Радио Абакан". Такое решение они приняли после того, как в программную политику станции вмешались представители "Единой России".

Напомню, в четверг главному редактору радиостанции Екатерине Чернышевой позвонил коллега по холдингу и от имени "Единой России" попросил поменять тему программы "Разворот" (планировалось обсуждать пропаганду гомосексуализма и третий срок Владимира Путина). Журналисты выложили запись звонка в Интернет, а просьбу решили проигнорировать. После аналогичную просьбу высказал учредитель станции. Редакция вообще отказалась выходить в эфир (не было ни "Разворота", ни местных выпусков новостей). Сегодня после разговора с руководством журналисты уволились.

Мэр Абакана на местном форуме прокомментировал ситуацию так: "К большому сожалению, данный прецедент свидетельствует о том, что о корпоративной этике и этике вообще говорить не приходится" (имеется в виду тот факт, что журналисты Радио Абакан записали телефонный звонок коллеги и опубликовали его без разрешения).

Ситуация вызвала споры и в профессиональном сообществе.

Юрист Федор Кравченко разъяснил "Радиопорталу", в каком случае можно использовать скрытую запись, а в каком это уголовно наказуемо; кто и как может определять программную политику СМИ и как отличить просьбу от требования.

АУДИО - телефонное интервью с юристом Федором Кравченко

На мой взгляд, цензурой это назвать достаточно сложно, поскольку данная просьба не была обязательной к исполнению. В соответствии с законодательством о СМИ актом цензуры можно признавать только требование, от которого редакция не может отказаться.

Что касается свободы редакционной политики выбирать любые темы и ставить их вместе, то здесь законодательство устанавливает один критерий. Если бы редакция сообщала о предвыборном мероприятии какой-либо партии, то она должна была бы давать это отдельным блоком без комментариев.   Можно ли считать обсуждение двух подобных тем в одной программе нарушением данного требования законодательства о выборах? Теоретически такое возможно. Очевидно, что возможно воздействие на избирателей путем такого яркого, контрастного противопоставления какой-либо политической партии, скажем так, с осуждаемыми в обществе группами. Но поскольку там речь шла о выборах президента, я думаю, что это сложно считать относимым к нынешней политической кампании по выборам в государственную думу.

Вопрос по поводу этических норм. Мэр считает, что здесь есть проблемы с корпоративной этикой. Сам факт  того, что этот звонок записали без разрешения звонившего и выложили в Интернет – как это с юридической стороны можно прокомментировать?

Закон «О связи» и даже Уголовный кодекс надежно охраняет тайну телефонных переговоров. Если кто-то третий сделает неавторизованную, неразрешенную запись разговора двух лиц, то это будет нарушением тайны переговоров. Конечно, использование таких материалов в Интернете или в эфире может повлечь уголовное дело. Но если разговор записан одним из участников, то нет ничего противозаконного в том, чтобы его использовать. Что касается этических норм, то здесь законодательство оставило такую лакуну, которую профессиональное сообщество может толковать в разные стороны, в зависимости от конкретных обстоятельств. Поскольку здесь речь идет, действительно, об обсуждении общественно-значимой проблемы: может ли политическая партия воздействовать на независимое СМИ, мне кажется, что с этической точки зрения возможна публикация подобных просьб с тем, чтобы предотвратить оказание воздействия на СМИ (где это не совет редактору, а требование к нему, которые он вынужден исполнять).

А в данном случае, раз это был совет, все-таки неправомерно было опубликовать этот разговор?

Нет, почему же. Я считаю, что в ряде случаев советы переходят такую грань, после которой редакции приходится им следовать. Поэтому, когда журналисты защищают свое право на редакционную самостоятельность, публикуя информацию даже о «просительных» звонках, я считаю, что обсуждение в обществе этой значимой темы – а она и законодательством расценивается как значимая, поскольку закон «О СМИ» (не говорю уже о Конституции) защищает редакционную независимость, защищает свободу редакции публиковать массовую информацию без воздействия политических или уж тем более государственных институтов.

Если этот человек решит подать на них в суд за то, что они опубликовали эту запись, насколько они уязвимы с точки зрения закона?

В том случае, если этот человек обратится в милицию или в суд и скажет, что нарушена тайна телефонных переговоров, то, конечно, последствия могу быть неприятные для тех, кто опубликовал эти материалы. Но это проблема легко решается, если второй участник разговора заявит, что запись сделал он. Тогда нет ничего противозаконного в опубликовании такой записи.

То есть необязательно согласие другого участника?

По крайней мере, для уголовного преследования оснований не будет. Что же касается скрытой записи, то ее использование допускается, если этого требует защита общественных интересов. Как мы только что обсуждали, защита интересов здесь имеет место.

А факт того, что такая просьба поступила – все-таки посягательство на программную политику редакции. С этой стороны СМИ как-то защищены законом? Есть ли у них основания добиваться того, чтобы таких звонков больше не поступало?

Каждый из нас может позвонить в редакцию и сказать «пожалуйста, не обсуждайте тему такую-то». И от этого закон не защищает редакцию, поскольку это свобода воли любой стороны о чем-то попросить и свобода воли другой стороны эту просьбу выполнить или проигнорировать. Но закон защищает редакцию от того, чтобы эти просьбы не переходили в требования, обязательные  для исполнения. Если бы «Единая Россия» начала требовать от редакции отказаться от какой-то темы, то это было бы нарушением одновременно и Закона «О СМИ», и Конституции, в частности, статьи 29.

А где грань между просьбой и требованием?

Такую грань приходится в каждом случае определять исходя из обстоятельств дела. Универсальным критерием, наверное, может быть то, есть ли какая-то реальная угроза редакции за то, что она отказалась выполнять просьбу. Если такая угроза есть, то, конечно, это требование.

И еще вопрос с точки зрения взаимоотношений учредителя и редакции. В данном случае сначала журналисты не выполнили просьбу, а затем она превратилась в требование уже со стороны учредителя. Как регулируются отношения между журналистами, которые выбирают темы, и владельцами, в случае, если появляются разногласия?

Что касается внутреннего устройства средства массовой информации, отношения между редакцией и учредителем, они полностью должны регулироваться уставом редакции, который может предусматривать, что учредитель обладает полнотой власти в отношении редакции и может давать обязательные указания – и в этом случае это тоже не будет считаться цензурой. Либо, наоборот, устав редакции ограничивает учредителя в праве воздействия на редакцию. Поскольку  устав редакции принимается журналистами и утверждается учредителем, то это форма договора между ними. Что касается закона, то по умолчанию, если нет никаких специальных указаний в уставе редакции, то учредитель не имеет права вмешиваться в редакционную независимость. Разногласия внутри редакции решаются однозначно: только главный редактор может определить конечную позицию в любом споре относительно материалов для данной радиопрограммы. Никто не может принудить, заставить, навязать ему позицию. В этом смысле на корабле есть один капитан, а в СМИ есть один главный редактор.

Екатерина Прокудина

Radioportal.ru